Легкий запах паники

Согласно законопроекту о контролируемой иностранной компании (КИК), в Налоговом кодексе появятся понятия «контролируемая иностранная компания» и «контролирующее лицо». Контролируемая иностранная компания — это структура, которая не является налоговым резидентом РФ, но находится под контролем лиц-резидентов. Последние, в свою очередь, будут именоваться «контролирующими лицами». Такой статус собственник офшорной компании получит, если его доля превысит порог в 25%, а совместная доля с супругами и несовершеннолетними детьми — в 50%. Один из соавторов законопроекта, коммунист Денис Вороненков рассказал «Газете.ру», что реальные собственники офшорных компаний часто оформляют их на третьих лиц, которые членами семьи не являются, но конечный владелец все же может на них влиять.

«Речь идет о личных шоферах, поварах», — объясняет депутат. Карательные меры, которые закон предусматривает для неплательщиков, пока довольно мягкие: за «неправомерное неуведомление» об участии в офшоре предусмотрен штраф в 100 тыс. рублей. Их владельцу или совладельцу придется заплатить за каждую найденную офшорную компанию. Неуплата налога, полная или частичная, обойдется нарушителю в 20% от сокрытой суммы, но не менее чем в 100 тыс. рублей.

Атака на компании, уводящие свои активы в офшорные зоны, началась с ежегодного послания Владимира Путина Федеральному собранию 12 декабря 2013 года. В нем президент заявил, что «доходы компаний, которые зарегистрированы в офшорной юрисдикции и принадлежат российскому собственнику, конечному бенефициару, должны облагаться по нашим налоговым правилам, а налоговые платежи должны быть уплачены в российский бюджет». Кроме того, такие игроки лишатся возможности получать государственную поддержку, госконтракты и кредиты ВЭБа. Им также будет закрыт доступ к исполнению государственных контрактов и контрактов структур с госучастием. «Хочешь пользоваться льготами, господдержкой и получать прибыль, работая в России, — регистрируйся в российской юрисдикции», — агитирует президент.

Такие жесткие меры вызваны малозаметными результатами деофшоризации-2012, объяснил глава государства. «Через офшоры или полуофшоры прошли российские товары общей стоимостью $111 млрд [...] Это пятая часть всего нашего экспорта. За этими цифрами — вывод капиталов, которые должны работать в России, прямые потери бюджета страны», — подсчитал президент. При этом полностью запретить держать свои активы за рубежом Путин не планирует: «Хотите в офшорах — пожалуйста, но деньги сюда. Вводится [такая схема налогообложения] в странах с развитой рыночной экономикой и работает», — считает президент.

Неидеальный план

Увод компании в офшор имеет две цели: оптимизация налогообложения и сокрытие реальных владельцев бизнеса. Но после принятия законопроекта о КИК офшорные механизмы потеряют свою привлекательность для налоговой оптимизации. Оптимизировать налогообложение при продаже активов можно, выставив на торги акции материнской офшорной компании вместо активов российской «дочки», рассказывает управляющий партнер «S & K Вертикаль» Сергей Слагода. Основные же причины сокрытия владельцев бизнеса — это нежелание показывать реальных владельцев российских активов и попытка защитить бизнес, уведя владения в офшорные юрисдикции. Целесообразность такого способа антирейдерской защиты в свете принятого законопроекта тоже оказывается под вопросом, считает Слагода.

В налоговом праве уже давно существуют нормы о взаимозависимых лицах, поэтому понятия «контролируемая иностранная компания» и «контролирующее лицо» не являются революционными, комментирует адвокат и партнер юридической группы «Яковлев и Партнеры» Татьяна Кормилицына. По ее словам, на практике законодателю скорее всего будет сложно сформулировать критерии, которым должны соответствовать «контролируемые иностранные компании». Так, кипрское законодательство допускает регистрацию компании на «номинального» участника — гражданина Кипра. «Он совсем необязательно должен быть членом семьи финального бенифициара или даже его личным поваром. А для целей соблюдения нормы закона и супруг, и личный повар вполне может стать «бывшим», — рассуждает Кормилицына.

Законопроект о КИК гласит, что под действие документа не подпадают компании, зарегистрированные на территории государства, с которым у России есть договор об избежании двойного налогообложения (с Кипром у РФ такое соглашение заключено). При условии, правда, что такое государство ведет с Россией обмен информацией о собственниках компаний. А официально отказать в предоставлении этой информации можно только в двух случаях: если она недоступна в ходе обычной административной практики одного из государств-партнеров или если данные раскрывают какую-то торговую, предпринимательскую, промышленную, коммерческую или профессиональную тайну. Если налоговые органы одной из сотрудничающих стран не получат по какой-либо причине данных, прописанных в соглашении, налогоплательщик попадет под действие законопроекта о КИК. Но каким образом последний должен узнать о том, исполняются ли в полной мере договоренности страной, резидентом которой он является, непонятно.

Если компания все-таки будет взята под контроль, рассчитать объем ее налоговых обязательств будет непросто. «На мой взгляд, для такого расчета недостаточно информации просто о наличии подконтрольного офшора. Необходимо как минимум знать соотношение доходов и расходов зарубежной компании. Учитывая, что налогообложение в офшоре может осуществляться по упрощенной схеме (например, аналоги нашего ЕНВД или патента), получение такой информации может быть в принципе невозможным», — комментирует адвокат.

Крупная рыба

Больнее всего закон о КИК ударит по финальным бенефициарам крупных компаний, активы которых зарегистрированы в офшорных зонах. «Думаю, что ужесточение КИК отразится на всех наших олигархических структурах, финансово-промышленных группах. Значит, пострадает сырьевой, металлургический и финансово-банковский сектор», — комментирует доцент кафедры бизнеса и управленческой стратегии ИБДА РАНХиГС Эмиль Мартиросян. Депутат ЛДПР и один из авторов законопроекта Александр Курдюмов подтверждает: законопроект направлен на крупные компании-неплательщики. «Инициатива не имеет никакого отношения к увеличению нагрузки на малый и средний бизнес. Основная цель законопроекта — крупные игроки, с помощью офшорных схем уходящие от налогообложения. Раньше этим вопросом никто не занимался, и они спокойненько выводили миллионы за границу. Заставить таких бизнесменов возвращать налоги в страну, в которой они живут и работают, оказалось возможным только таким хирургическим путем. В конце концов почему вагоновожатые и дворники должны пополнять бюджет страны, а владельцы компаний, ворочающие огромными суммами, — нет?» — возмущается депутат, но назвать компании и бизнесменов, которых должен обуздать новый закон, отказывается.

Тех, кого с помощью нового закона хотят покарать депутаты, в России немало — только на Британских Виргинских островах и в Сингапуре зарегистрировано несколько сотен более или менее крупных компаний с российскими корнями. Список их владельцев опубликовал на своем сайте Международный консорциум журналистов-расследователей (ICIJ). Среди скрытых бенефициаров — крупные бизнесмены, чиновники, топ-менеджеры госкомпаний, депутаты Госдумы и их родственники.

Одним из самых известных держателей активов в офшорной зоне является Владимир Потанин, владелец и президент управляющей компании «Интеррос», генеральный директор ГМК «Норильский никель». Состояние Владимира Потанина журнал Forbes оценивает почти в $13 млрд. Официально компания Interros принадлежит двум гражданкам Кипра: Софии Иосиф и Марии Филакта. ГМК «Норильский никель» закреплен за кипрскими компаниями Gershvinlnvestments Corp. Ltd, Bonico Holdings Co Ltd и Montebella Holdings Ltd, которым принадлежит 47,8% акций. Сам Потанин подтверждает, что является конечным владельцем 30,28% «Норильского никеля» и Interros International Investments Limited, а остальные лица, указанные в документах, держат акции компаний в интересах Потанина.

Несмотря на то что кампания по деофшоризации заставит бизнесмена изменить структуру своих активов, об инициативе президента Потанин отзывается довольно лестно: «Проблема офшоризации или деофшоризации имеет две составляющие. Первая — это уход от налогов, сокрытие бенефициаров, непрозрачность сделок и, как следствие, угроза отмывки денег, террористических дел и уклонение от налогов. Это одна сторона офшора, с которой надо беспощадно бороться, выжигать каленым железом, и в этом смысле любые ужесточения в этом направлении бизнес-климат не портят, а улучшают», — заявил Потанин в интервью РБК.

Большинство компаний группы «Базовый элемент» другого известного офшорного деятеля, Олега Дерипаски, по данным портала «Росбалт», принадлежит Basic Element Ltd, зарегистрированной на острове Джерси. Сама же Basic Element Ltd оказалась «дочкой» компании F-Finance, зарегистрированной на Британских Виргинских островах. С началом политики деофшоризации Дерипаска сразу решил пойти на сотрудничество с законниками — и разработал план поэтапного переноса операций компании «Русал» на территорию России.

Защитная реакция

В России офшорными механизмами пользуются не только крупные игроки. Малый и средний отечественный бизнес тоже регистрирует активы в странах офшорной зоны. Один из владельцев подобных компаний, Никита Халявин, зарегистрировал венчурный фонд PRO Venture Capital на Британских Виргинских островах. Кроме венчурного холдинга, в копилке Халявина скидочный сервис «Шопоголик.ру», деловая сеть «Профессионалы.ру» (продал свой пакет акций в 2011 году), платформа дистанционного образования «ЯКласс.рф», онлайн-аптека в Прибалтике WebAptieka.lv, портал по продаже недвижимости с видом на жительство в ЕС. Сейчас Никита занимает пост гендиректора «Шопоголик.ру», в остальных портфельных компаниях входит в состав совета директоров. Его венчурный холдинг зарегистрирован на Британских Виргинских островах и живет по британским законам.

Преимущества работы с британским правом Халявин испытал на собственном примере. Учредив с партнерами ООО в местном праве, он «на берегу» договорился с партнерами, что у каждого будет доля, равная 20%, но сам он получит 50% от продажи любого количества акций компании, когда она станет успешной, — вся основная работа лежала на Халявине, партнеры только вкладывали деньги. Компания быстро обрела популярность и принесла более 1400% прибыли на вложенные инвестиции. «Партнеры решили, что раз бизнес идет в гору, с мальчиком делиться не нужно. Они объединили 80% своих долей, проголосовали за выпуск дополнительных акций в свою пользу и «размыли» меня до нескольких процентов», — невесело вспоминает Никита.

Следующую компанию предприниматель учредил на Кипре. Пока она росла, Халявин привлекал средства от разных инвесторов и утратил контрольный пакет акций, но ни один из акционеров не смог ни вытеснить бизнесмена из капитала, ни даже сменить его на посту генерального директора.

«Ни одна из публичных компаний, а тем более венчурных предпринимателей и фондов, не скрывает своих активов», — утверждает Никита. «Мы не чиновники, которые со счета госкорпораций закупают липовые стулья на $200 млн, а потом раскидывают эти деньги по разным банкам в Швейцарии и Лихтенштейне. Мы бедные трусливые программисты, которые так дорожат своей интеллектуальной собственностью, что вынуждены защищать ее в сильном британском праве», — объясняет он. Как только в России появятся законы и прецеденты, дающие уверенность в том, что ни один акционер подкупом судебной власти или размытием пакетов остальных партнеров не сможет захватить весь бизнес, компании с радостью начнут переезжать в Россию, чтобы жить и работать здесь, прогнозирует бизнесмен.

Новый законопроект только накаляет атмосферу на венчурном рынке, считает Халявин: с началом политики деофшоризации крупные российские компании стали панически бояться новых сделок с офшорами. «На рынке чувствуется легкий запах паники. В социальных сетях то и дело встречаю статусы вроде «нам подписали приговор» и «технологичного бизнеса в России больше нет». Но мы люди предприимчивые и что-нибудь да придумаем. В конце концов всегда можно устроиться на нормальную работу в Макдоналдс», — шутит предприниматель.

По его словам, те, на кого этот закон направлен, — компании, выводящие из страны миллиарды долларов, — еще несколько лет назад придумали новый способ ухода от ответственности — создание трастов. Трасты означают полный отказ от всей собственности в пользу независимых лиц. Но у этой схемы тоже есть свои минусы: владелец такой компании не может быть полностью уверен, что его собственность вернут, поскольку отдает ее под формальное управление незнакомым людям.

Тем временем закон, нацеленный на регулирование работы крупных компаний, неприятным эхом отражается на небольших проектах. «Если малый бизнес продолжат кошмарить также агрессивно, мы просто продадим все свои местные активы и будем развивать новые технологии за границей», — заключает Халявин.