Власть бунтует против молодежи

Главный государственный специалист по опросам, начальник ВЦИОМ Валерий Федоров специально пришел в Думу, чтобы утешить депутатский корпус: «Делать на основании некоторого шума в соцсетях или некоторых митингов вывод о том, что у нас есть революционно настроенная значимая группа молодежи, которая требует перемен здесь и сейчас, – это не так».

Добавочный терапевтический эффект должно было возыметь и сопутствующее выступление девятнадцатилетней видеоблогерши Саши Спилберг (Александры Балковской), специализирующейся на бытовой чепухе, косметике, забавах и рекламных беседах с начальствующими лицами. Набор рекомендаций полностью оставался в границах ее мирка.

Но руководящие умы, видимо, не были должным образом утешены ни уклончивым косноязычием ученого, ни почтительным щебетом юной красавицы. В предвидении нежелательных выходок на мероприятиях 12 июня по школам и вузам катится проработочная кампания, осуществляемая соответственно учительством и профессорско-преподавательским составом – как волонтерским способом, так и по прямым приказам местных администраций. Стилистика обращений к молодежи резко упростилась. Вместо россказней о происках Госдепа и деньгах Навального сыплются прямолинейные угрозы – что изобьют, арестуют, дадут волчий билет, не примут в вуз (или отчислят из него) и напакостят родителям.

Сдвиг руководящих настроений ясно прослеживается по эволюции самой, пожалуй, открытой из наших высших персон – Валентины Матвиенко. Сразу после протестов 26 марта глава верхней палаты объявила, что «нельзя прятать голову под крыло, умалчивая проблему», и поручила подчиненным «искать новые площадки для широкого диалога». А на днях она же велела примерно тому же кругу лиц подыскать юридические формулировки, которые поставили бы вне закона участие подростков в протестных акциях.

Нельзя сказать, что от поиска «площадок для диалога» отказались сразу же. Несколько обращений на предположительно понятном для молодежи языке появиться успели. Больше всего шума вызвали два – клип Алисы Вокс, в котором отставная солистка «Ленинграда», костюмированная учительницей, называла подростков «малышами» и советовала «взяться за ум», и ролик рэпера Птахи, исполнившего нечто неразборчиво‑верно-подданическое.

Чрезмерная даже и по казенной мерке бездарность этой продукции и полное ее неприятие целевой аудиторией заставили заказчиков прекратить эксперименты и вернуться к старому доброму инструментарию – репрессиям и запугиванию. «Молодежная политика» по состоянию на сегодня проста, как начищенный сапог.

Действительно ли молодежь на грани бунта? Далеко еще нет. Масштабы ее недовольства преувеличены. Валерий Федоров во многом прав. По сути, ни одно из неангажированных исследований молодежных настроений, проведенных за последние годы, не зафиксировало в этой среде сколько-нибудь глубоких оппозиционных чувств. Чего не увидели, того не увидели. Но зато заметили резкое ослабление так называемого «конфликта отцов и детей». В том числе и в области общественных воззрений. Протестовавшие 26 марта подростки и молодежь сплошь и рядом просто выражали те настроения, которые преобладали в их семьях, но из осторожности не афишировались. И не зря в те дни многие родители признавались, что своим конформизмом предали собственных детей.

Другой составной элемент сегодняшней «подростково‑молодежной» ситуации – жалкая роль учительства. Будучи выгодополучателями «майских указов», развратившись в выборных подтасовках, люди этой почтенной доселе профессии выдвинули из своей среды слишком много доносителей и шельмователей и слишком мало защитников собственных учеников и студентов. Добавьте сюда молчаливую трусость основной массы «наставников юношества», и картина морального краха этой прослойки станет полной.

Так что начальство со своей паникой обгоняет события. Запугивания еще действуют. Но если смотреть вперед, то способов подружиться с новым поколением у него действительно нет.

Трудно придумать более антимолодежный режим, чем наш, с его архаикой, ненавистью к новому, маниакальным запретительством, закрытостью для «не своих». Он по самой сути не способен ни говорить с неноменклатурной молодежью, ни тем более что-то ей дать. В нем все против нее восстает. Молодежь еще и не замахнулась на режим, а он против нее уже бунтует.