Сеул смотрит на Запад

«Поезда на Пхеньян», – гласит указатель. Но никакие поезда на Пхеньян отсюда никогда не ходили, а теперь и подавно не пойдут. Безлюдная станция Дорасан стоит в демилитаризованной зоне между Южной и Северной Кореей. Виденный мной там указатель – напоминание о так называемой «политике солнечного света», которую Сеул проводил в отношении гротескно названной Корейской Народно-Демократической Республики в начале века. Южные корейцы надеялись сначала развернуть экономическое сотрудничество и гуманитарный обмен с пхеньянскими коммунистами. А там, глядишь, шаг за шагом, через годы, удастся убедить династию Кимов, что ей же самой будет лучше согласиться на мирное объединение двух столь по-разному живущих частей некогда единой страны, а не ждать, пока оголодавшие массы свергнут их красную монархию.

Ныне закрытая железная дорога должна была стать одним из важнейших символов того, что «солнечный свет» с юга приносит с собой внушительную экономическую выгоду. Причем Россия должна была получить от этой политики свои, вполне материальные преимущества. Ведь железнодорожная ветка должна была пройти через столицу КНДР дальше, к границе с Россией, и соединиться с сетью РЖД. Предполагалось, что после этого грузы из Кореи и других стран Азии смогут дешево и довольно быстро достигать Европы транзитом через Россию. Но поведение северокорейского режима, желающего играть со всем миром в ракетно-ядерные поддавки, положило конец всем надеждам на оттепель. Со смертью Ким Чен Ира и воцарением Ким Чен Ына речь в Сеуле все чаще идет о том, как наиболее жестко и эффективно утихомирить балующегося запусками баллистических ракет и по ряду признаков разрабатывающего водородную бомбу молодого пхеньянского лидера. Среди тех, кто в этом какую-то роль может, с точки зрения Сеула, сыграть, – Владимир Путин.

Чтобы встретиться с ним, на открывающийся 2 сентября Восточный экономический форум во Владивостоке приедет его южнокорейская коллега Пак Кын Хе. Беседа будет непростой. Ведь Москва наряду с Пекином резко отрицательно отнеслась к решению Южной Кореи разместить на своей территории американскую систему противоракетной обороны THAAD для дополнительной защиты от провокаций КНДР. Думаю, в основном именно о ней и о режиме Кима пойдет речь на встрече президента России с Пак Кын Хе.

Между тем Владивостокский форум – одно из немногих событий, которое призвано доказать, что у Кремля есть стратегия развития отношений со всеми странами Азии, а не только с Китаем, откровенно эксплуатирующим в свою пользу непростую ситуацию, в которой оказалась Россия. В Москве ожидали (и ожидают), что южнокорейские инвестиции помогут развитию Дальнего Востока. Однако экономический кризис ударил по сотрудничеству весьма больно. Корейский экспорт в Россию за последний год сократился более чем вдвое и составляет сейчас около пяти миллиардов долларов. При этом прямые инвестиции из Южной Кореи идут не столько в географически близкие ей Приморье и Сибирь, сколько в европейскую часть России. Главная причина, как признаются сами корейцы, слишком малая населенность Сибири и Дальнего Востока. «В Китае в трех приграничных провинциях живет больше, чем во всей России, а у вас от Урала до Петропавловска-Камчатского – двадцать или двадцать пять миллионов. Судите сами, какой регион выглядит привлекательнее для нашего бизнеса», – говорил мне бывший дипломат, ныне работающий на один из южнокорейских холдингов. По его словам, в сельское хозяйство или рыболовство южнокорейские предприниматели готовы что-то вкладывать. Продолжит Южная Корея и закупки российских энергоносителей. Но Москва хочет масштабных и высокотехнологичных совместных проектов в важнейшем с военно-стратегической точки зрения и экономически проблемном регионе. Например, в сфере судостроения, в котором южнокорейцы – одни из лидеров. Но такие проекты не только не особенно интересны южным корейцам с финансовой и логистической точки зрения, но и в каком-то смысле политически рискованны.

«Мы не вводили против России никаких санкций. Но не стоит забывать, что союзник номер один для Кореи – Соединенные Штаты, – с нехарактерной откровенностью заметил в беседе со мной в Сеуле высокопоставленный чиновник. – Слишком тесное экономическое сотрудничество с вами может создать проблемы в наших отношениях с Вашингтоном. Зачем нам они, особенно сейчас, когда что ни день – то новая провокация Севера?»