Примирение ряженых

Скандал с кадыровским мостом заслонил другое петербургское мероприятие, исполненное на гораздо более высоком протокольном уровне, – открытие памятной доски Карлу Густаву Маннергейму.

Присутствие главы президентской администрации Сергея Иванова, который напомнил, «как резко изменила жизнь многих людей Октябрьская революция, столетие которой мы через год будем отмечать», а также и министра культуры Владимира Мединского, официального составителя государственного исторического мифа, ясно обозначило цель мероприятия. Чествование Маннергейма – часть театрализованного примирения красных с белыми, кульминацию которого планируют на 2017 год.

Дерзко задуманный пропагандистский проект заставил пожертвовать историческим материалом. Маннергейм, взирающий с петербургской доски и обозначаемый как «генерал-лейтенант русской армии», совсем не похож на маршала Маннергейма, которого его земляки видят на памятниках, установленных на родине, – в скромной шапке-ушанке, с задумчивым лицом и с двумя-тремя орденами.

Наш домашний Маннергейм (шикарный мундир, важный взор, полтора десятка орденов) ориентирован на сталинский стандарт изображения сановников и живо напоминает парадный портрет не воевавшего маршала Булганина. Сходство не умышленное, но назвать его случайным язык не повернется. Маннергейма решили сделать «своим» и сделали. В таком виде с ним можно мириться.

Противоречие, которое, естественно, никого не заботит, состоит в том, что тот Маннергейм, который на памятной доске, никоим образом ее не удостоился бы, останься он именно генералом русской армии. Яркий военачальник в Первую мировую, он, однако, не командовал ни фронтами, ни армиями и не входил в высший круг российского генералитета. Доска дана ему за то, что он потом стал таким, как на финских монументах, – победоносным предводителем белых в финляндской гражданской войне 1918‑го, а затем главнокомандующим в финско-советских войнах.

Именно с военным лидером Финляндии, а вовсе не с российским генералом в конце 1944‑го помирился Сталин. С царскими и белыми генералами, попавшими в их руки, красные не мирились. Они их уничтожили.

И вот сейчас на петербургской церемонии исключение преподносят как правило. На предполагаемом памятнике жертвам революции аллегорический красный и аллегорический белый, каждый со своей правдой, будут композиционно уравновешены и равным образом оплаканы. Видимо, в подражание испанскому комплексу в Долине павших, посвященному всем погибшим в гражданской войне. Правда, большинство испанцев почему-то считают этот мемориал не столько местом примирения, сколько актом самовыражения режима Франко.

Но главное не это. В отличие от Испании, у нас даже и сама постановка вопроса о примирении красных с белыми абсолютно фальшива. Мириться некому. Белых не осталось. Красные победили полностью и окончательно.

Бывшие белые методично уничтожались физически. В 1930‑м расправились с тысячами старых офицеров, служивших в Красной армии (операция «Весна»). В 1937‑м гораздо большее число «бывших» подпало под приказ НКВД № 00447, самую кровавую директиву Большого террора.

В неменьших масштабах убивали морально. Чтобы спастись, «бывшие» каждодневно отрекались от себя, а при первой возможности фальсифицировали биографии и скрывали прошлое. К тому времени, когда Сталин переодел военных, дипломатов и школьников в старорежимную форму, корни были обрублены и неподдельных «бывших» почти не осталось. Красные стали носить костюмы белых и гордиться стариной, сведения о которой черпали из советских фильмов.

Теперь эти переодевания повторяют, но на более высоком градусе фарсовости. Потомки красных рядятся в одежды знати и печалятся о золотых годах царизма. Заграничными потомками старой знати они весьма умиляются, но даже и в мыслях не держат освободить для них хоть парочку высших постов.

Верховным арбитром аристократизма и старорежимности работает Никита Михалков, выходец из советской номенклатурной династии и ни в коем случае не потомок белых.

Сокрушаться о гибели белых и извиняться за деяния предков наши высшие классы, как и рядовые наши граждане, почти поголовно являющиеся потомками красных, не то чтобы не хотят – им такое просто не приходит в голову. Вместо этого начальство разыгрывает спектакль ряженых – «мирится» само с собой.