Обжалованию не подлежит

На прошлой неделе был анонсирован и следующий акт этой драмы. До конца лета Россия должна представить свой отзыв в Высший суд Лондона и объяснить отказ выплачивать долги по решению другого международного суда – Постоянного третейского суда в Гааге (ПТС, известен также как Гаагский арбитраж). Согласно вынесенному им в июле прошлого года постановлению, из российской казны акционерам ЮКОСа должно быть выплачено $50 млрд. С января 2015-го, когда истек срок беспроцентного погашения долга, Россию «поставили на счетчик» – каждый день к этой сумме прибавляется по $2,4 млн. пени за просрочку. В некоторых странах Европы – Бельгии, Австрии, Франции начались аресты госактивов РФ, на что российские власти отреагировали жестко. «Акционеры ЮКОСа пытаются получить от России дополнительные средства, – заявил 19 мая президент Владимир Путин на Петербургском международном экономическом форуме. – Реакции не может не быть». МИД и Минюст РФ, в свою очередь, назвали аресты госактивов за рубежом грубейшим нарушением общепринятых норм международного права, подталкивающим Россию на применение ассиметричных мер.

Многие связывают аресты российского имущества за рубежом с решением и Гаагского арбитража, и Страсбургского суда. Однако это неверно. Несмотря на то, что суть исков, поданных в эти структуры одинакова (разнятся лишь основания), ЕСПЧ никогда не применяет мер принудительного взыскания – выплаты долгов всегда на совести государства-ответчика. До сих пор Россия всегда платила по своим счетам. Нынешняя конфронтация – с отказом от своих обязательств по решению ПТС и попыткой избежать выплат по решению ЕСПЧ через КС – беспрецедентный акт, который может привести к усилению изоляции страны.

Дело ЮКОСа. Начало

«Начиная с июля 2003 года, власти РФ инициировали серию уголовных расследований деятельности ЮКОСа и управления компанией. Мишенями этих действий стали сотрудники ЮКОСа, аудиторы, юристы компании. Имели место многочисленные обыски, выемки, угрозы лишения лицензии, запросы на экстрадицию менеджеров компании», – так формулировали истцы свои претензии в поданных в ПТС жалобах. Аналогично история «уголовного дела ЮКОСа» излагалась и в жалобах, рассматривавшихся ЕСПЧ. Против такой трактовки не возражают и российские власти, разница лишь в интерпретации этих событий – их правомерности или, наоборот, незаконности. Акционеры ЮКОСа характеризуют начавшиеся в 2003 году расследования «как враждебные действия, вызванные участием Михаила Ходорковского в политической оппозиции», которые «были нацелены на то, чтобы в совокупности с налоговыми претензиями добиться экспроприации активов ЮКОСа».

Аресты начались с председателя совета директоров компании Group MENATEP Limited (GML) Платона Лебедева, партнера главы ЮКОСа Михаила Ходорковского. Зарегистрированная на Гибралтаре, GML была основным акционером нефтяной корпорации. Лебедев был взят под стражу в июле 2003-го, а в октябре того же года в аэропорту Новосибирска сотрудники ФСБ сняли с трапа самолета и отправили в тюрьму самого Ходорковского. «Остальные высокопоставленные сотрудники холдинга отреагировали на это бегством из страны. В их числе был и председатель совета директоров Леонид Невзлин, – гласят материалы дела ПТС. – К апрелю 2006 года не менее 35 топ-менеджеров и сотрудников ЮКОСа были допрошены, арестованы или осуждены, а их адвокатам постоянно чинили препятствия. В тот же период власти проводили допросы сотрудников, обыски в офисах и разного рода конфискации. Запугать, лишить возможности управлять бизнесом и контролировать его – такова, по мнению истцов, была цель инициаторов уголовного преследования».

В мае 2005 года Ходорковский и Лебедев получили по 9 лет колонии по приговору Мещанского райсуда Москвы по обвинениям в мошенничестве, растрате и уклонении от уплаты налогов. В 2006 году к 7 годам лишения свободы за растрату и уклонение от уплаты налогов Симоновский райсуд столицы приговорил юриста ЮКОСа Светлану Бахмину. В 2007 году Басманный райсуд отправил в колонию на 11 лет менеджера компании Владимира Переверзина. В том же году по приговору Мосгорсуда за серию покушений и убийств, совершенных в интересах ЮКОСа, пожизненный срок получил глава отдела внутренней экономической безопасности компании Алексей Пичугин. Тот же суд и по тому же обвинению в 2008 году заочно приговорил к пожизненному сроку Невзлина, ставшего к тому моменту гражданином Израиля и избежавшего наказания. В 2009 году Ходорковского и Лебедева снова привезли в Москву, и Хамовнический райсуд начал рассматривать так называемое «второе уголовное дело ЮКОСа» по обвинению в хищении 218 млн. тонн нефти на сумму 824 млрд. рублей. Приговором суда в конце 2010 года оба получили по 14 лет лишения свободы, в следующем году Мосгорсуд скостил этот срок на год. В декабре 2013 года Ходорковский вышел на свободу по указу президента Путина о помиловании. Лебедев покинул колонию месяцем позже по решению президиума Верховного суда РФ, сократившего ему срок до реально отбытого.

Параллельно в 2003–2004 годах шли арбитражные процессы по взысканию налоговых долгов ЮКОСа. В общей сложности Министерство по налогам и сборам (ныне – Федеральная служба по налогам и сборам) взыскало около $10,6 млрд. долгов и $13,6 млрд. штрафов. В апреле 2004 года Арбитражный суд Москвы заморозил активы ЮКОСа. В результате в 2006 году ЮКОС обанкротился. Его основной актив - компанию «Юганскнефтегаз» - приобрела никому ранее не известная фирма «Байкалфинансгрупп», а ее в свою очередь купила Роснефть.

Такова, вкратце, история российского правосудия по делу ЮКОСа, получившего, по выражению одного из иностранных защитников Ходорковского, прозвище «басманного» (по названию Басманного суда, санкционировавшего аресты самого олигарха и его соратников). Представители России и на процессе в ПТС в Гааге, и в ЕСПЧ в Страсбурге утверждали, что преследование корпорации - как налоговое, так и уголовное - стали «ответом на незаконные действия компании, ее руководства и акционеров». «Помимо налогового мошенничества, ЮКОС занимался созданием многочисленных схем трансфертного ценообразования и таким образом миллионы долларов, вырученные от продажи нефти и нефтепродуктов, незаконно переводились в оффшорные компании в пользу Ходорковского, Лебедева и других российских «олигархов»», – так аргументировали свою позицию адвокаты российской стороны в ПТС. Всего их было 27, и только на их услуги было потрачено $27 млн. Термин «олигархи» ПТС специально расшифровал в своем решении: «так ответчик (РФ) называл лиц, получавших прибыль в холдинге, а именно это господа Ходорковский, Лебедев, Невзлин, Дубов, Брудно, Шахновский и Голубович».

Эпизод II. Гаагский трибунал

Разбирательство в ПТС в Гааге в 2005 году инициировали три компании, аффилированные с GML: Veteran Petroleum Limited, Yukos Universal Limited и Hulley Enterprises Limited. В свое время все вместе они контролировали более 70% НК ЮКОС. Основанием для подачи исков стало заявленное нарушение «Энергетической хартии», которая гарантирует защиту активов частных компаний от отчуждения и национализации государством. Заявители потребовали выплатить компенсацию в $130 млрд. Эта сумма, кроме собственно ущерба от неправомерного, как утверждали истцы, взыскания налоговых недоимок, включала в себя также и неполученные дивиденды, и упущенную выгоду, и расходы на адвокатов (21 юрист представлял три компании), и судебные издержки. Процесс шел пять лет – с 2009-го до июля 2014-го, когда были вынесены решения, отдельное по каждому из трех заявителей. Арбитров стороны выбирали и утверждали совместно. Ими стали юристы с мировыми именами Ив Фортье (Канада), Шарль Понсе (Швейцария) и Стивен Швебель (США).

Гаагский суд полностью согласился с позицией истцов о «незаконной экспроприации активов ЮКОСа» со стороны российских властей, которые «обрушили всю свою мощь» на компанию и ее выгодоприобретателей и одновременно «устранили с политической арены Михаила Ходорковского». «Главной целью Российской Федерации был не сбор налогов, а доведение до банкротства ЮКОСа и завладение его ценными активами», – постановил ПТС. При этом, как подчеркивали в решении арбитры, российские «суды пошли на поводу у исполнительной власти с целью обанкротить ЮКОС, передать активы государственной компании (Роснефти – ред.) и лишить свободы человека, который мог бы стать политическим конкурентом». Основные споры шли по поводу сумм компенсаций. Каждая из сторон предлагала свои методы расчетов, но в итоге арбитры решили использовать свои, в результате чего Россия оказалась в долгу перед бывшими акционерами ЮКОСа на сумму в $50,1 млрд.

Теперь Ходорковский комментирует происходящее со стороны, «с интересом наблюдая за нервной реакцией на исполнение решения Гаагского суда по ЮКОСу» и «искренне радуясь происходящему». «Это знаковый момент для нашей страны, – написал он на своей странице в Facebook. – Во-первых, это сигнал, что грабеж не останется безнаказанным, каким бы всесильным ни казался грабитель. Во-вторых, это шаг к укреплению права собственности, без незыблемости которого не достичь устойчивого процветания страны. Кто станет беречь и развивать то, что завтра отнимут?». Выгоду от решения Гаагского суда, по словам Ходорковского, получат не только его «друзья, которые направят средства на развитие гуманитарных проектов, как делали это раньше, но и каждый гражданин страны». И он, Ходорковский, в том числе. Правда, власти подозревают, что выгода эта не только нравственного, но и материального характера. В частности, Минфин утверждал, что три фирмы-заявителя подконтрольны Ходорковскому и его бывшим партнерам «через непрозрачную сеть трастов и других холдинговых структур».

Как объяснила «Профилю» главный научный сотрудник Института государства и права РАН, эксперт в области судебного разрешения международных споров, доктор юридических наук, Галина Шинкарецкая, обжаловать единогласное решение арбитров нельзя. Россия добровольно согласилась на процесс в ПТС и сама принимала участие в выборе и утверждении судей. Видимо, поэтому самым простым способом оспорить вердикт стал отказ российский властей признать юрисдикцию Гаагского трибунала. Россия хоть и подписала Энергетическую хартию в 1994 году, объясняли в начале этого года в Минфине, но не ратифицировала ее. Вызвала подозрения и чрезмерная активность помощника одного из третейских судей Мартина Валасека, который, как утверждают российские юристы, вместо чисто административных функций принимал участие в анализе представленных доказательств наравне с арбитрами.

Однако процедура обжалования никак не повлияла на обязательства России по выплатам по решению ПТС, поэтому в мае акционеры ЮКОСа стали обращаться в суды различных стран с исками об аресте госактивов РФ. Так, во Франции был наложен арест на счета российских компаний в банке «ВТБ-Франция», об аресте имущества были уведомлены российские учреждения в Бельгии, австрийский посол в РФ Эмиль Брикс подтвердил РИА «Новости» аресты российского имущества в Австрии. А глава GML Тим Осборн, инициировавший процесс в Лондоне, пообещал, что вскоре российское имущество будут арестовывать также в Великобритании и США.

Аресты имущества РФ за рубежом «абсолютно правомерны», утверждает Шинкарецкая. «Российская Федерация участвовала в разбирательстве, была стороной в этом процессе, – отметила она. – Поэтому для нее это решение обязательно. Подобная ситуация была с фирмой Noga в начале 90-х годов. Мы лет 10 тянули, не хотели ничего платить. Потом все-таки пришлось пойти на переговоры и на какие-то уступки». Примечательно, что этот процесс вспоминал и Владимир Путин, когда говорил о решении ПТС по ЮКОСу на питерском форуме. Защита интересов России в этом деле, сказал он, будет происходить «через судебные процедуры, как это было в прошлом в случае с иском швейцарской компании Noga». В 1993 году Noga доказала в арбитражном суде Люксембурга, что Россия не выполнила свои обязательства на поставку товаров и добилась ареста счетов Внешэкономбанка, Банка России и внешнеторговых объединений. Эти аресты удалось снять, как и последующие по решениям арбитражей других стран, в том числе, арест российского парусника «Седов». «Решения об аресте имущества принимают уже внутренние суды, – объясняет Шинкарецкая. – Арестовано может быть только имущество государства, которое используется не в публичных целях. Например, самолет президента страны используется им для осуществления публичных государственных функций, и он не может быть арестован. А имущество компании, у которой стопроцентный государственный капитал или которой государство выделило большой капитал для ведения коммерческой деятельности, арестовать можно – это госсобственность, используемая в коммерческих целях». И, подтверждает эксперт, распорядители российским имуществом за рубежом вправе оспаривать такие аресты.

«При соблюдении надлежащих условий аресты государственных активов по международным арбитражным спорам – обычная практика, такое происходит не только по делам, связанным с Россией. Но если эти условия не соблюдают, то аресты могут и отменить, – сказала «Профилю» старший юрист департамента международного арбитража Парижского офиса White & Case LLP Ольга Муравьева. – Еще в 1979 году в деле французской компании Société Eurodif против Ирана суд Парижа признал законным арест средств, направленных Французскому ядерному агентству, так как эти платежи предназначались для коммерческих целей. А в 2000 году частная американская компания Creighton, отсудив у Катара $12 миллионов, во исполнение этого решения добилась ареста счетов министерства муниципальных дел и сельского хозяйства Катара в Национальном банке Катара и Банке Франции».

Эпизод III. По Страсбургскому счету

В 2009 году жалобу акционеров ЮКОСа к производству принял ЕСПЧ. Страсбургские судьи, вынесшие свое решение в 2011 году, были не столь категоричны – жалобы были удовлетворены лишь частично. Недоказанной счел Евросуд политическую подоплеку дела ЮКОСа, а среди многочисленных налоговых претензий, выставленных нефтяной компании, неправомерными счел лишь часть. Довольны были обе стороны – Россия избежала обвинения в политическом преследовании ЮКОСа, но и позиция заявителей о нарушении их права на справедливое судебное разбирательство в России была подтверждена. Обжаловать постановление ЕСПЧ потому никто не стал, о чем России пришлось вскоре пожалеть. В Страсбурге начался новый процесс – по вопросу о размере компенсации пострадавшей стороне. В качестве таковой выступили два голландских фонда, созданные бывшими иностранными топ-менеджерами ЮКОСа. Изначально они требовали в качестве возмещении морального и материального ущерба $98 млрд. – сумма вполне сопоставимая с той, что была заявлена дружественными GML структурами в Гааге. Российская сторона настаивала, что ни копейки акционерам не должна. Решение о выплате было вынесено в августе прошлого года, и сумма компенсации была срезана в десятки раз – до $2,1 млрд с учетом судебных издержек.

«Решение по сумме так называемого справедливого возмещения по делу ЮКОСа противоречит, как минимум, двум вступившим в силу постановлениям Конституционного суда России, – сказал «Профилю» уполномоченный РФ при ЕСПЧ Георгий Матюшкин . – Одно из них было по ЮКОСу в 2005 году (о законности налоговых претензий к ЮКОСу – Ред.). Мы считаем, что Конституция и ее интерпретация Конституционным судом обладают высшей юридической силой на нашей территории». Власти должны были в срок до 15 июня представить в Страсбург график выплат по вынесенному постановлению ЕСПЧ. «Мы этого не сделали и уведомили Комитет министров Совета Европы, на который возложена функция контроля исполнения решений всеми государствами-членами Совета Европы, что это делать преждевременно в связи с тем, что 93 депутата Госдумы обратились с запросом в Конституционный суд. Последнее слово должно быть за ним», – сказал Матюшкин.

«В течение последнего времени ЕСПЧ был принят ряд постановлений, в которых ставиться под сомнение высшая юридическая Основного закона РФ – Конституции», – говорится в обращении 93 депутатов в КС. Кроме решения КС о налогах, депутаты приводят в пример дело «Анчугов и Гладков против России», в котором ЕСПЧ признал нарушением прав человека конституционный запрет на участие в выборах приговоренных к лишению свободы. «Указанная конституционная норма имеет императивный характер и ее изменение невозможно иначе как путем принятия новой Конституции, – объясняют заявители. – Имеются и другие примеры подобных решений ЕСПЧ, имеющих своей конечной целью размывание границ государственного суверенитета РФ, основанного на верховенстве Конституции». Депутаты просят КС признать несоответствующей Конституции норму федерального закона «О ратификации Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод», позволяющую исполнять на территории РФ решения ЕСПЧ, вступающие в противоречие с Конституцией и постановлениями КС. Под сомнение депутаты поставили и конституционность норм российских процессуальных кодексов, согласно которым решения ЕСПЧ могут быть основанием для пересмотра гражданских и уголовных дел.

Адвокат Каринна Москаленко, специализирующаяся на представлении интересов россиян в ЕСПЧ и защищавшая в Страсбурге, в том числе и Михаила Ходорковского, считает, что закон о ратификации конвенции Конституции не противоречит. «Решения ЕСПЧ никогда не вступают в противоречие с нормами Конституции. Это ерунда, – сказала она «Профилю». – Более того, КС очень часто ссылается на решения комитета по правам человека ООН или ЕСПЧ. Это серьезная база, для того чтобы они могли мотивировать свои решения. И Верховный суд РФ вынес уже массу постановлений по разным вопросам на основании решений ЕСПЧ». Противоречие, о котором говорят депутаты, адвокат назвала «надуманным и мнимым». «Зря они (депутаты – Ред.) подталкивают наш Конституционный суд к этому, – говорит Москаленко. – В Конституционном суде заседают очень грамотные судьи. Думаю, они на эту провокацию не поддадутся. Нашим депутатам, наверное, кажется, что так они избавят Россию от международных обязательств. Если это когда-нибудь произойдет, то Россия заодно избавится и ото всех своих соседей по планете, потому что останется в одиночестве». Адвокат отметила, что Россия приложила много усилий, чтобы исполнять решения ЕСПЧ и до сих пор всегда это делала. При этом в отличие от международных арбитражей, Страсбург «никогда не занимается принудительными взысканиями, не употребляет никаких силовых методов». «Раздувают подобное либо по неграмотности, либо умышленно – не сомневаются в том, что лгут, но продолжают, чтобы отвратить Россию от Совета Европы и от Европейского суда по правам человека», – заключила Москаленко.