Санкции вместо диалога

Почти единодушное голосование в конгрессе США за новый антироссийский закон, подписанный впоследствии Трампом, кажется, окончательно развеяло последние иллюзии.

Именно поэтому многие с таким нетерпением ожидали первой личной встречи Трампа и Путина нынешним летом в Гамбурге, которая, к разочарованию многих, так и не привела к перелому.

Повестка дня

Повестка дня российско-американского взаимодействия, которая всегда формировалась с очень большим трудом и отличалась особой уязвимостью, впервые за долгие десятилетия оказалась размыта. Вместо диалога по стратегическим и обычным вооружениям, вместо дискуссий по ПРО и попыток сформировать широкомасштабную антитеррористическую коалицию, взамен слаженной координации усилий обеих сторон, направленных на преодоление новых вызовов и угроз, на первом плане оказались борьба санкций и контр-санкций, аресты дипломатической собственности, обвинения России со стороны США во вмешательстве в избирательную кампанию 2016 года, взаимные высылки дипломатов и пр. Мало сказать, что конструктивная и прагматичная повестка дня ушла на задний план и уступила место взаимным упрекам и громким демаршам. Российско-американский диалог на высшем уровне, не выдержав испытания обстоятельствами, под ударами утраченного взаимного доверия гибнет на глазах у всего мира.

Опасно ли это? Думаю, да. И не только для отношений между двумя государствами, которые вступили в новую эпоху, судя по всему, длительного двустороннего асимметричного противоборства, конечный результат которого с точностью просчитать сейчас вряд ли кто возьмется. Это опасно и для остального мира, так стремительно меняющегося под влиянием глобализации, растущих миграционных потоков и неспособности правительств найти эффективные ответы на террористические угрозы.

Внешнеполитическая активность России, формирующийся самостоятельный российский вектор в последнее десятилетие (воспринимаемые, прежде всего в США, да и на Западе в целом, как дерзкий вызов и провокация, как ревизия уже сложившегося мирового порядка) сами по себе превратились в существенный фактор международных отношений, влияющий на их ускорившуюся динамику. Инициативы России по формированию новых интеграционных объединений, стремление (порой кажется, слишком запоздалое) удержать постсоветское пространство в орбите своего влияния, использование энергетического фактора как мощного инструмента геополитики, решительные действия, предпринятые во время украинского кризиса, и другие проявления самостоятельного российского внешнеполитического поведения не могли не остаться без ответа.

Но зададимся вопросом: может ли подобная активность России существенно поменять мировой расклад в обозримом будущем, потеснить США с занимаемых ими позиций, вызвать к жизни новых игроков мировой политики и привести в движение новые, доселе спящие силы? Вопрос непростой.

До недавнего времени геополитические сдвиги происходили, как правило, после войн европейского или мирового масштаба либо в результате распада империй или крупных государств (например, СССР). Они всегда сопровождались утратами и приобретениями: переделом территорий и аннексиями, формированием новых сфер влияния и новыми миграционными потоками, пересмотром государственных границ и обретением новых позиций.

Современные геополитические сдвиги обусловлены многими факторами, но во многом, на мой взгляд, объясняются прежде всего наследием холодной войны и стремлением современной России как правопреемницы исчезнувшей супердержавы, сбросив груз упущенных возможностей и собственных внешнеполитических просчетов, преодолевая комплекс побежденного, проводя независимую политику, «вернуть себе былое величие». Пересмотр прежнего внешнеполитического курса – всегда задача не из легких, тем более когда он сопровождается ревизией, казалось бы, обретшего свои контуры и в чем-то уже сложившегося миропорядка эпохи 1990‑х гг., миропорядка, созданного скорее по лекалам Запада, нежели в соответствии с интересами России.

Российский фактор

Болезненная реакция США на вызов, брошенный Владимиром Путиным, конечно же, не была неожиданной, хотя вряд ли прогнозировалась в деталях. Экономические санкции, ставшие главным оружием давления на Россию, превратились в инструмент ее долговременного сдерживания, инструмент, отныне ставший фокусом антироссийской внешней политики Вашингтона.

Сегодня сформировалась далеко не самая благоприятная атмосфера для пересмотра общей канвы российско-американского взаимодействия в выгодном для России направлении, к которому стремится высшее российское руководство. Растущая русофобия в самих США, транслируемый по государственным информационным каналам антиамериканизм в России, война экономических и иных санкций, воинственная риторика с обеих сторон – все это имеет так мало общего с серьезными намерениями изменить сам фон, на котором развивается российско-американский конфликт, уже превратившийся в длительный процесс, затянувший оба государства в воронку геополитического и иного противостояния на десятилетия.

Трамп в осаде

Явно не благоприятствует нормализации российско-американского взаимодействия и обстановка внутри самих США. Прошли выборы. Но нападки на Трампа продолжаются. Недовольство, исходящее от либеральной Америки, провоцирует любое действие нового президента, который взялся быстро и радикально решать любые проблемы.

Незнание особенностей этой страны, отторжение ее национальной философии, неверная интерпретация так называемой «американской исключительности», непонимание того, как устроен и на каких принципах работает механизм государственной власти США, нежелание принимать в расчет сложившиеся почти за 250 лет истории константы их внешнеполитического поведения (мессианизм, идеализация американской модели системы государственного управления, универсализм американских ценностей и т. п.) лишь отдаляют реальное восприятие государства, страны и ее народа. Этому способствует и общий негативный фон преподнесения американского материала в российских СМИ (особенно в заполонивших телеэкран разно-образных политических шоу, претендующих на интеллектуальные), что в долгосрочной перспективе может сыграть совсем не ту роль, которая им предназначена.

В сложившейся парадоксальной ситуации кризис в отношениях наверху (между политическими элитами двух государств) может и должен быть нивелирован развитием и укреплением контактов на других, более низких уровнях: между городами и населенными пунктами, между бизнесменами и фермерами, между культурными и научными объединениями, между театрами и музеями, артистами и художниками, писателями и композиторами, между студентами и школьниками, между американским и российским обществами, наконец, между простыми людьми, не сломившимися под ударами информационных войн.

Конечно, активизация двусторонних контактов на таких уровнях не компенсирует дефицита отношений и возможных договоренностей между лидерами и представителями политических элит двух государств. Но именно эти связи позволят удержать российско-американский корабль на плаву в условиях даже самого серьезного надвигающегося шторма.

Удачным примером подобных сдвигов в российско-американском взаимодействии стали недавние инициативы МИД РФ, выступившего в этом году зачинателем целой серии регулярных научных, культурных и иных мероприятий, конференций, круглых столов, направленных на сохранение российского культурного и исторического наследия на территории США. Первая из них – «Диалог Форт-Росс» – проходила в мае этого года в Пскове–Изборске. Вынесенные на подобные площадки дискуссии позволяют понять проблемы и при сохранении критического восприятия друг друга способствовать необходимому диалогу и восстановлению утраченного взаимного доверия.

В нынешних же условиях трудно рассчитывать на полноценный диалог между двумя странами. Слишком неординарная ситуация сложилась в самих Соединенных Штатах после избрания Трампа. Слишком быстро «русский вопрос» стал неотъемлемой частью внутриполитических дискуссий, которые носят откровенно антироссийский характер и целят по иронии судьбы в собственного президента.

Пример США и феномен Трампа – урок для многих. Могущество современного государства и успех его граждан зависят не только от обладания новыми видами вооружений и способности силой решать стратегические задачи. Хотя этот фактор, без сомнения, остается важным и сегодня. Влияние страны на остальной мир зависит прежде всего от состояния самого общества и от способности власти менять его, от состояния экономики и культуры, от качества науки и образования, от уровня развития системы здравоохранения, от той роли, которую играет государственная бюрократия, призванная решать проблемы граждан, способствовать созданию новых рабочих мест и т. п. Это и формирует привлекательный образ страны в мире, препятствуя оттоку населения из нее, превращая бывших врагов в друзей, притягивая новых союзников и партнеров.

Что же касается будущего российско-американских отношений, то оно меньше всего станет определяться Трампом. Слишком ослаблен институт президентской власти в нынешних США. В значительной степени эти отношения будут и впредь задаваться константами уже сложившегося внешнеполитического поведения двух стран и характером геополитического соперничества между ними в различных регионах мира, особо чувствительным из которых является приоритетное для России постсоветское пространство и прилегающие к нему территории. Отбросив всякие иллюзии, необходимо осознать, что российско-американское взаимодействие, скорее всего, станет эволюционировать в условиях долговременной асимметричной конфронтации и политики сдерживания России, принятой на вооружение Соединенными Штатами.

Но даже такая, казалось бы, малообнадеживающая перспектива не перечеркивает возможности взаимовыгодного диалога в решении больших и малых конкретных проблем (Сирия, КНДР, Украина), поиска разумного компромисса, использования традиционных инструментов тонкой дипломатии, что в прошлом не раз приводило к снижению конфронтационного фона.