«Пропаганда Кремля искусна и требует серьезного отношения»

– Что имеется в виду под российской пропагандой? Как это работает?

– Это российские англоязычные телеканалы, информагентства, транслирующие в западное медиапространство кремлевскую повестку. Также Москва внедряется в европейские организации, будь то СМИ, общественные движения или политические партии, набирает себе сторонников и проводит нужную точку зрения уже от их имени. Парадокс, но режим, который подавляет прессу в своей стране, использует любой канал информации, чтобы заявить о себе за рубежом. Это грустно.

– На кого рассчитан этот информационный поток?

– Мы говорим о своей зоне ответственности – рядовых гражданах ЕС. На самом деле количественные параметры рассчитать непросто. Когда мы начали готовить резолюцию, я сам пытался навести справки, какова аудитория Russia Today и Sputnik, но ничего не получилось. Есть данные, сколько человек живут в зоне вещания Russia Today, – до 700 миллионов. Но я работал журналистом 40 лет и хорошо знаю, что потенциальная и реальная аудитории отличаются. Трудно предположить, что все эти люди смотрят пропагандистские программы в ежедневном режиме. Поэтому определить контуры российского влияния – это наш следующий шаг.

– Какие общественные силы, по вашему мнению, являются «агентами Москвы» в Европе?

– Самый яркий пример – это движение Марин Ле Пен во Франции, которое поддерживает Россию вплоть до требований отмены санкций и признания аннексии Крыма. Очевидно, что без связей с Москвой этой политической силы просто не существовало бы.

– Здесь дело в методах, которые использует российская пропаганда. Она не заявляет прямо, чего хочет. Это уже не XX век, не времена Геббельса, не СССР 50–60‑х годов. Это более искусный, утонченный подход, который на первый взгляд выглядит простым освещением событий. Но если присмотреться к нему, изучить в разрезе, то мы увидим, что на самом деле за этим стоит пропаганда. Поэтому да, она очень успешна и требует к себе самого серьезного отношения.

– В резолюции Россия также обвиняется в фальсификации истории. Вы могли бы привести какие-либо примеры?

– Эта тенденция прослеживается, в частности, в кремлевской политике по отношению к Украине. Можно встретить много историй в российских масс-медиа, которые хотят убедить аудиторию, что Восточная Украина, полуостров Крым на самом деле всегда были частью СССР, дореволюционной России. Да и в принципе Украина несколько веков не была самостоятельной страной.

Или взять фабрикацию медийных сюжетов. Например, в январе этого года пропагандистские СМИ раздували историю 13‑летней девочки российского происхождения Лизы, которая якобы была похищена и изнасилована в Германии. Даже министр иностранных дел Лавров комментировал эти новости. Через какое-то время выяснилось, что все это вымысел от начала до конца. Но картина небезопасной Германии уже нарисована, можно связать ее с миграционными проблемами, подать зрителям заранее заготовленные выводы…

– Другая часть резолюции посвящена пропаганде «Исламского государства» (запрещено в РФ. – «Профиль»). Фактическое приравнивание России к ИГ – это политический жест?

– Замечу, что перед принятием резолюции между депутатами Европарламента были долгие дебаты. Потом на пресс-конференции нас спрашивали, как расценить тот факт, что проголосовавших «против» и воздержавшихся в сумме оказалось больше, чем тех, кто голосовал «за» (179 – «против», 208 – воздержались, 304 – «за». – «Профиль»). Я ответил, что так устроена система, мы сравниваем лишь тех, кто «за» и «против». Это как в США, где по абсолютному числу голосов победила Хиллари Клинтон, а по голосам выборщиков – Трамп. Кому-то это может не нравиться, но это так работает.

Говорю это к тому, что полного единодушия, когда депутаты согласны с каждой буквой итогового текста, нет. Сам я почти полностью согласен со всем, что касается России, но считаю неверным объединение в одном документе кейсов России и ИГ. На мой взгляд, смешивая деятельность государства и террористической организации, мы тем самым поднимаем ИГ до статуса государственного образования. Во всяком случае, создаем такое впечатление. Но политика Евросоюза и всего Запада состоит в обратном: ИГ – это не государство.

Я бы хотел, чтобы резолюция была обращена к целой группе стран, которые используют пропаганду. Россия тут не единственная. Если рассматривать события последних месяцев, можно говорить об использовании схожих инструментов Турцией. С помощью государственного контроля над масс-медиа Анкара транслирует свои сообщения в европейских столицах – Берлине, Вене, Париже. Вообще, искажение фактов, дискредитация прессы – это глобальная проблема, и даже в ходе президентской кампании в США мы видели, насколько эффективной может быть дезинформация в СМИ. Так или иначе, наша задача выработать общую политику по отношению к странам, которые используют медиа, чтобы искажать действительность и распространять ложь. И выделить противодействие организациям типа ИГ или «Аль-Каиды» в отдельный политический дискурс с отдельными документами.

– Резолюция Европарламента не имеет обязательной силы…

– Это рекомендательный документ, который нацелен на привлечение внимания к проблеме, дополнительных ресурсов на работу с ней. Впереди много задач, о которых я говорил выше. Но все начинается с того, что мы называем вещи своими именами. И сейчас важно, чтобы жители стран, которые находятся в зоне российского влияния, осознали, что зачастую информация, которую они потребляют, – это пропаганда.