Архивная публикация 2007 года: "«Оранжевый» проект для Пакистана"
Очевидно, что из каких-то своих глобальных соображений Вашингтон принял решение устроить классическую «оранжевую революцию» теперь еще и в Пакистане. Решение бесстрашное. За гранью авантюризма.Неподготовленный зритель может с изумлением наблюдать, как динамично меняется ситуация в братской Грузии по одному движению губ помощника госсекретаря США Мэтью Бейзы. Сказал он, что преступник должен сидеть в тюрьме, — и Окруашвили свинтили. Заметил, что оппозиция имеет право на протест, а Патаркацишвили авторитетный демократ, — и нате вам 100-тысячный митинг, и никто его не трогает. Усомнился в конструктивности действий оппозиции — и 600 человек поступили в приемный покой. Сказано отменить чрезвычайное положение через три дня — и вот оно решение: через три...
Все это удивительным образом напоминает пакистанскую историю. Дело даже не в чрезвычайном положении: прибытие диссидентствующей Беназир Бхутто при административной и медийной американской поддержке, эти ее домашние аресты по полтора суток (когда понадобилось выдворить другого бывшего премьера, Наваза Шарифа, — завернули в аэропорту пинком под зад без лишних церемоний). Невооруженным глазом заметно, что коридор возможностей нынешнего пакистанского руководства в противостоянии Бхутто определяется Вашингтоном. Притом что президент Первез Мушарраф — не Саакашвили и даже не Ющенко. Мушарраф, безусловно, союзник Соединенных Штатов.
В этом, собственно, и главная его проблема. Ничто не дается так дешево и не ценится так дорого для политической репутации в данном регионе и в такой стране, как конструктивное сотрудничество с США. Однако, в отличие от наших постсоветских американофилов, у Мушаррафа практически не было выбора. Очень высокая степень зависимости от США обусловлена историей и геополитическим положением Пакистана. Само создание этого государства британскими предшественниками американской империи как мусульманской «Анти-Индии» предопределило его судьбу.
Советская поддержка Индии сделала военно-техническое сотрудничество Пакистана с США безальтернативным. Пакистан же — во всяком случае, в среднесрочной перспективе — вообще не может существовать вне — в той или иной степени — противостояния с Индией. Иначе непонятно вообще, зачем он, Пакистан, а не Индия. Кстати, отдадим должное Мушаррафу: именно он довел отношения с Индией до максимально возможного на нынешний момент уровня конструктивности. Пакистан стал естественным плацдармом для развертывания антисоветской войны моджахедов в Афганистане. После ухода СССР именно Пакистан и пакистанские спецслужбы в сотрудничестве с США, если не по прямому заданию оттуда, создавали талибов и «Талибан». К чему, кстати, Мушарраф непосредственного отношения не имел.
После 11 сентября для Мушаррафа как государственника и националиста не было альтернативы союзу с США против радикальных исламистов. Столь же неизбежны и те колоссальные проблемы, которые у него в связи с этим возникали.
При этом Мушарраф с учетом широкомасштабной зависимости от Штатов пытался выстраивать альтернативные векторы в пакистанской политике. В первую очередь опираясь на традиционные связи с Китаем — и экономические, и военно-технические. Делал попытки укреплять отношения и с Ираном, и с Россией. А главное — тщательно дистанцировался от несовместимых со стабильностью в Пакистане американских инициатив, которые ему пытались навязать. В частности, Мушарраф отказался вести войну с талибами в Афганистане, прочертив четкую границу между антитеррористической операцией и борьбой с пуштунскими племенами, проживающими по обе стороны афгано-пакистанской границы (линии Дюранда) и никогда не воспринимавшими эту границу как «настоящую».
То есть Первез Мушарраф — союзник Соединенных Штатов. Безусловно, лояльный союзник, но не марионетка. И жестко отказывался таковой становиться. Возникает впечатление, что Соединенным Штатам больше не нужны союзники — им нужны только марионетки.
До последнего времени американцы, во всяком случае, на уровне профессионального экспертного сообщества, понимали проблемы Мушаррафа и в целом уязвимость и деликатность ситуации в Пакистане (см. с. 18—19). То ли в Вашингтоне решили, что Мушарраф «проел» весь свой политический ресурс на поддержке их политики и нуждается в замене, то ли там накопились системные претензии к Мушаррафу (а основания для этого при желании можно найти без труда), — но совершенно очевидно, что американская администрация приняла решение сменить Мушаррафа на Бхутто. И сделать это в форме «прорыва к демократии». То есть классической «оранжевой революции». Тщательно проработанный на экспертном, разведывательном и административном уровне план замены Мушаррафа на Бхутто — это не плод наблюдений и умозаключений, это, простите, установленный факт.
Это сходство к тому же усугубляется личным и биографическим сходством самой г-жи Бхутто с «оранжевой принцессой» Юлией Тимошенко. Бхутто — талантливая и отмороженная популистка, склонная к авантюрам, в том числе и весьма циничного свойства. Особенно если ее спина полностью прикрыта американскими гарантиями. Например, об опасности теракта во время организованного ею политического шествия в Карачи 8 октября ее предупреждали неоднократно. Тем не менее она сознательно не отказалась от этой затеи, лишив службы безопасности всяких возможностей обеспечить таковую в огромной толпе, собиравшейся с множества неосвещенных улиц абсолютно неконтролируемого города. И результат — самый кровавый теракт в истории Пакистана (более 140 погибших). С Тимошенко Бхутто роднят также обоснованные и, в общем, достаточно очевидные уголовные обвинения в воровстве и коррупции.
Насколько Народная партия Бхутто способна победить на демократических выборах при специфической национально-племенной структуре Пакистана (притом, например, что партия Мушаррафа «Пакистанская мусульманская лига» пользуется подавляющим влиянием в Пенджабе, где проживает 2/3 населения страны) — это вопрос второй. Безусловной предпосылкой, параметром, по которому становится в принципе возможна «оранжевая революция», является подконтрольность действующей власти Соединенным Штатам, когда власть обязана спрашивать у американского куратора разрешения на любые действия в отношении оппозиции. Формально этот параметр в Пакистане соблюден, о чем, собственно, мы и говорили выше.{PAGE}
Однако вопрос в том, кем себя воспринимают Мушарраф и нынешняя пакистанская власть: союзниками, которых Америка предала, или подчиненными, которых полномочное начальство имеет право сменить по своему усмотрению и по своим стратегическим и тактическим соображениям? Нынешний страстный флирт американцев в отношении Индии (см. с. 26) не только создает проблемы для российско-индийского сотрудничества, но и означает значительное расширение поля для маневра для пакистанцев. И, наконец, идея «вдарить оранжевой революцией по пакистанскому бездорожью и разгильдяйству» выдает в американских авторах авантюризм гомерического размера, близкого к патологии. Патологические формы отношения к реальности со стороны американских кураторов также создают возможности для маневра для избранных ими жертв. Сможет ли и захочет ли Мушарраф воспользоваться этими возможностями, покажет уже ближайшее время.
Очевидно, что из каких-то своих глобальных соображений Вашингтон принял решение устроить классическую «оранжевую революцию» теперь еще и в Пакистане. Решение бесстрашное. За гранью авантюризма.Неподготовленный зритель может с изумлением наблюдать, как динамично меняется ситуация в братской Грузии по одному движению губ помощника госсекретаря США Мэтью Бейзы. Сказал он, что преступник должен сидеть в тюрьме, — и Окруашвили свинтили. Заметил, что оппозиция имеет право на протест, а Патаркацишвили авторитетный демократ, — и нате вам 100-тысячный митинг, и никто его не трогает. Усомнился в конструктивности действий оппозиции — и 600 человек поступили в приемный покой. Сказано отменить чрезвычайное положение через три дня — и вот оно решение: через три...
Все это удивительным образом напоминает пакистанскую историю. Дело даже не в чрезвычайном положении: прибытие диссидентствующей Беназир Бхутто при административной и медийной американской поддержке, эти ее домашние аресты по полтора суток (когда понадобилось выдворить другого бывшего премьера, Наваза Шарифа, — завернули в аэропорту пинком под зад без лишних церемоний). Невооруженным глазом заметно, что коридор возможностей нынешнего пакистанского руководства в противостоянии Бхутто определяется Вашингтоном. Притом что президент Первез Мушарраф — не Саакашвили и даже не Ющенко. Мушарраф, безусловно, союзник Соединенных Штатов.
В этом, собственно, и главная его проблема. Ничто не дается так дешево и не ценится так дорого для политической репутации в данном регионе и в такой стране, как конструктивное сотрудничество с США. Однако, в отличие от наших постсоветских американофилов, у Мушаррафа практически не было выбора. Очень высокая степень зависимости от США обусловлена историей и геополитическим положением Пакистана. Само создание этого государства британскими предшественниками американской империи как мусульманской «Анти-Индии» предопределило его судьбу.
Советская поддержка Индии сделала военно-техническое сотрудничество Пакистана с США безальтернативным. Пакистан же — во всяком случае, в среднесрочной перспективе — вообще не может существовать вне — в той или иной степени — противостояния с Индией. Иначе непонятно вообще, зачем он, Пакистан, а не Индия. Кстати, отдадим должное Мушаррафу: именно он довел отношения с Индией до максимально возможного на нынешний момент уровня конструктивности. Пакистан стал естественным плацдармом для развертывания антисоветской войны моджахедов в Афганистане. После ухода СССР именно Пакистан и пакистанские спецслужбы в сотрудничестве с США, если не по прямому заданию оттуда, создавали талибов и «Талибан». К чему, кстати, Мушарраф непосредственного отношения не имел.
После 11 сентября для Мушаррафа как государственника и националиста не было альтернативы союзу с США против радикальных исламистов. Столь же неизбежны и те колоссальные проблемы, которые у него в связи с этим возникали.
При этом Мушарраф с учетом широкомасштабной зависимости от Штатов пытался выстраивать альтернативные векторы в пакистанской политике. В первую очередь опираясь на традиционные связи с Китаем — и экономические, и военно-технические. Делал попытки укреплять отношения и с Ираном, и с Россией. А главное — тщательно дистанцировался от несовместимых со стабильностью в Пакистане американских инициатив, которые ему пытались навязать. В частности, Мушарраф отказался вести войну с талибами в Афганистане, прочертив четкую границу между антитеррористической операцией и борьбой с пуштунскими племенами, проживающими по обе стороны афгано-пакистанской границы (линии Дюранда) и никогда не воспринимавшими эту границу как «настоящую».
То есть Первез Мушарраф — союзник Соединенных Штатов. Безусловно, лояльный союзник, но не марионетка. И жестко отказывался таковой становиться. Возникает впечатление, что Соединенным Штатам больше не нужны союзники — им нужны только марионетки.
До последнего времени американцы, во всяком случае, на уровне профессионального экспертного сообщества, понимали проблемы Мушаррафа и в целом уязвимость и деликатность ситуации в Пакистане (см. с. 18—19). То ли в Вашингтоне решили, что Мушарраф «проел» весь свой политический ресурс на поддержке их политики и нуждается в замене, то ли там накопились системные претензии к Мушаррафу (а основания для этого при желании можно найти без труда), — но совершенно очевидно, что американская администрация приняла решение сменить Мушаррафа на Бхутто. И сделать это в форме «прорыва к демократии». То есть классической «оранжевой революции». Тщательно проработанный на экспертном, разведывательном и административном уровне план замены Мушаррафа на Бхутто — это не плод наблюдений и умозаключений, это, простите, установленный факт.
Это сходство к тому же усугубляется личным и биографическим сходством самой г-жи Бхутто с «оранжевой принцессой» Юлией Тимошенко. Бхутто — талантливая и отмороженная популистка, склонная к авантюрам, в том числе и весьма циничного свойства. Особенно если ее спина полностью прикрыта американскими гарантиями. Например, об опасности теракта во время организованного ею политического шествия в Карачи 8 октября ее предупреждали неоднократно. Тем не менее она сознательно не отказалась от этой затеи, лишив службы безопасности всяких возможностей обеспечить таковую в огромной толпе, собиравшейся с множества неосвещенных улиц абсолютно неконтролируемого города. И результат — самый кровавый теракт в истории Пакистана (более 140 погибших). С Тимошенко Бхутто роднят также обоснованные и, в общем, достаточно очевидные уголовные обвинения в воровстве и коррупции.
Насколько Народная партия Бхутто способна победить на демократических выборах при специфической национально-племенной структуре Пакистана (притом, например, что партия Мушаррафа «Пакистанская мусульманская лига» пользуется подавляющим влиянием в Пенджабе, где проживает 2/3 населения страны) — это вопрос второй. Безусловной предпосылкой, параметром, по которому становится в принципе возможна «оранжевая революция», является подконтрольность действующей власти Соединенным Штатам, когда власть обязана спрашивать у американского куратора разрешения на любые действия в отношении оппозиции. Формально этот параметр в Пакистане соблюден, о чем, собственно, мы и говорили выше.{PAGE}
Однако вопрос в том, кем себя воспринимают Мушарраф и нынешняя пакистанская власть: союзниками, которых Америка предала, или подчиненными, которых полномочное начальство имеет право сменить по своему усмотрению и по своим стратегическим и тактическим соображениям? Нынешний страстный флирт американцев в отношении Индии (см. с. 26) не только создает проблемы для российско-индийского сотрудничества, но и означает значительное расширение поля для маневра для пакистанцев. И, наконец, идея «вдарить оранжевой революцией по пакистанскому бездорожью и разгильдяйству» выдает в американских авторах авантюризм гомерического размера, близкого к патологии. Патологические формы отношения к реальности со стороны американских кураторов также создают возможности для маневра для избранных ими жертв. Сможет ли и захочет ли Мушарраф воспользоваться этими возможностями, покажет уже ближайшее время.
| Умы Запада о Пакистане. Избранные места Чарльз Капчан, профессор международных отношений в Джорджтаунском университете, глава европейского департамента Совета по национальной безопасности при президенте Билле Клинтоне: «Я думаю, Пакистан — очень опасное место, потому что это страна, которая имеет ядерное оружие и в настоящее время подвержена нестабильности в связи с исламским экстремизмом. США сейчас находятся в затруднительном положении: с одной стороны, они выступают с идеями распространения демократии и либерализации Ближнего Востока, а с другой стороны, являются союзниками стран, которые далеки от демократии. Пакистан среди них занимает особое место. Я думаю, администрация Буша попала в такое неловкое и трудное положение, потому что им нужен Пакистан для того, чтобы довести до конца войну в Афганистане». Чарльз Краутхаммер, один из ведущих идеологов американского неоконсерватизма, лауреат Пулитцеровской премии, автор комментариев в The WashingtonThe Weekly Standard: «Некоторые люди утверждают, что в идее распространения демократии присутствует фундаментальная ошибка, которая заключается в том, что некоторые страны мира не готовы к ней. И если вы организуете выборы в таких странах, как Пакистан или Саудовская Аравия, или, наглядный пример, — Алжир, люди могут выбрать антизападное, антидемократическое правительство, как, например, алжирское правительство, которое, по общему мнению, является происламским правительством». Билл Кристал, один из ведущих идеологов американского неоконсерватизма, главный редактор The Weekly Standard: «Оказалось, что пакистанские сунниты с радостью продали ядерные разработки Ирану, шиитскому государству, и Северной Корее, светскому государству. Поэтому Буш не зря говорил об источнике зла, о том, что эти государства действовали заодно, что террористические и террористически близкие режимы взаимодействовали, хотя они и очень различны. Это не значит, что расправиться с одним из них — значит решить все проблемы. Но с ними нужно разбираться». Дональд Андерсон, бывший депутат палаты общин британского парламента от лейбористов, председатель комитета палаты по международным делам: «Будет правдой сказать, что большинство террористов, которые приезжают в Европу, особенно в Великобританию, являются выходцами из Пакистана. И если смотреть на страну в настоящее время, в плане сотрудничества, например сотрудничества в разведке, Пакистан был главным игроком. С другой стороны, это очень сложное государство, и сеть «Аль-Каида» была потенциально главной силой дестабилизации. Некоторые их называли ядерным УоллМартом». Нил Фергюсон, британский историк, публицист. Особенно популярен в США. Автор культовых работ об «американской империи» как правопреемнице Британской империи: «Большая проблема, с которой сталкиваются США, заключается в том, что террористическая угроза исходит не только от явных противников, таких как Иран, но и от тех, кого Соединенные Штаты поддерживают (Пакистан, Саудовская Аравия). Вызов для Америки представляют как друзья, так и враги. Самый страшный для США сценарий — это революционная смена режима в дружественных государствах. Поэтому Соединенным Штатам так сложно проводить последовательную политику в регионе». Лорд Дэвид Хауэлл, британский консерватор, ближайший советник Маргарет Тэтчер, в кабинете которой занимал министерские посты: «Есть, конечно, опасение, что Пакистан взорвется. На него много чего оказывает влияние. Рядом Афганистан. Кашмир. У них есть ядерное оружие. Они мусульманские государства. У них нет демократии. Им нужна сильная рука. Но как и в вопросе с Саудовской Аравией, вопрос должен решаться поэтапно. Если пробовать революционные методы, то он может взорваться». Лорд Дуглас Херд, один из лидеров британских консерваторов, занимал министерские посты в правительствах Маргарет Тэтчер и Джона Мейджора — в том числе пост министра иностранных дел: «Пакистан вновь принят в содружество бывших колоний Британии, и хотя многие сомневались по поводу военного диктаторства и намерений президента, но ему дали преимущество, потому что мы видели, насколько он опасен в этих ссорах по вопросам ислама. Пакистан стал исламской страной, которая была очень симпатична террористам. Поэтому была опасность, что террористы смогут добиться своего. Вот почему мы вынуждены поддерживать его в его переговорах с Индией, в улучшении своей экономической ситуации и в его отношениях с Афганистаном, страной, которая еще Британской империи доставляла много беспокойства». Морт Цукерман, неоконсерватор, политический консерватор, миллиардер-девелопер. Главный редактор U.S. News & World Report: «Мы успешно изменили Пакистан — из союзника «Талибана» в союзника США». Из интервью Первому каналу Российского телевидения для проекта «Большая игра». |
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
