Архивная публикация 2007 года: "Октябрьские тезисы"
Октябрьский переворот и последовавшая за ним и не завершившаяся до сих пор историческая эпоха (о чем ясно свидетельствует не завершившаяся «гражданская война» в сознании как минимум наших соотечественников) достойны сотен томов исследований и аналитики — в дополнение к тысячам уже написанным. Именно поэтому позволю себе, пользуясь поводом — 90-летним юбилеем, — самые краткие тезисы.Главный вопрос русской революции
Отдадим дань экономическому детерминизму. Тов. Ленин называл аграрный вопрос главным вопросом русской революции. И был прав. В основе этого вопроса — так называемое застойное аграрное перенаселение. Банальный факт: русское крестьянство получило в ходе крестьянской реформы очень мало земли, и это малоземелье в дальнейшем только усиливалось — и за счет демографии, и за счет общинной структуры, и за счет общинной традиции. При этом огромные массы микроземельного крестьянства продолжали оставаться в деревне, не перетекая в города. Есть свидетельство: отсутствие в русской литературе и культуре конца—начала века проблемы массовой безработицы в городах (сравнить с английской, немецкой или итальянской литературой периода промышленных революций).
В отличие от известного советского исторического тезиса столыпинская реформа в России к 1917 году в целом была завершена, и завершена с экономической точки зрения успешно. По официальным статистическим данным, более 90% товарного зерна давало частновладельческое (другими словами — «кулацкое») хозяйство и менее 10% — помещичье. Как писал выдающийся русский аграрный экономист Александр Чаянов в 1917 году, «раздел помещичьих земель экономического значения не имеет, но имеет значение политическое и психологическое». То есть крестьяне продолжали считать, что «земелька-то наша», и в массе своей торчали по деревням в надежде когда-нибудь ее получить. Российская власть не нашла ничего лучше, как вот этим миллионам «застойно перенаселенных» раздать винтовки и бросить их в кровавую бойню, смысла и значения которой не могли понять не только эти несчастные крестьяне, но и наиболее вменяемые и дальновидные государственные мужи.
Очень важно отметить, что тот же Чаянов, считая проблему застойного аграрного перенаселения главной, полагал, что избыток аграрного населения «никакой интенсивный рост промышленности не может поглотить». А если экстенсивный?.. Кстати, тот же Чаянов отдавал предпочтение «трудовому» крестьянскому хозяйству перед крупным частновладельческим, именно потому, что оно наиболее «трудопоглощающее». А теперь посмотрите, как был дан ответ на чаяновский аграрный вопрос. На этот вопрос исчерпывающе ответил товарищ Сталин — коллективизацией и индустриализацией. Экстенсивное развитие промышленности способно поглотить любое количество аграрного перенаселения с учетом физического истребления наиболее эффективных производителей, а более трудопоглощающей «формы хозяйствования» на земле, чем советский колхоз, человечество не изобрело. Не так страшен крестьянский вопрос, как ответ на него.
Главный вопрос русской эволюции (реставрация)
Теперь о политике. То есть о культуре и социопсихологии. До 1917 года Россия была страной европейско-азиатской. Страной с тонким, но достаточно мощным и плотным слоем высокой европейской культуры и огромным пластом народной жизни, по сути азиатской, до времени прикрытой очень своеобразной христианизацией. Революция практически полностью срыла европейский слой, заодно содрав с этой самой народной жизни покров христианизации. То, что унаследовал Сталин от большевиков в качестве объекта для государственной, по сути имперской, реставрации, было абсолютно азиатским образованием, управлять которым можно было только азиатскими, буквально чингисхановскими методами. То есть, используя «народные массы» как сырье — топливо для исторического процесса. Никакими иными средствами управлять этой страной, сохранить ее, обеспечив выживание во внешней агрессивной среде, было невозможно.
Альтернативой было бы вообще отказаться управлять этой страной, предполагая уровень зверства методов, потребных для исполнения этой задачи. Наверное, таков и должен был быть идеально христианский подход. Однако преемники большевистской ленинской гвардии уж точно не были христианами.
Многие любят сравнивать нас с современным Китаем и его философско-отстраненным отношением к репрессиям. Для всех последователей Мао абсолютно понятно, что и зачем он делал на каждом этапе возвращения Китая из исторического небытия, в котором он пребывал в начале прошлого века. Дело в том, что Китай не просто азиатская страна, в которой самоценности индивидуального человеческого существования — человеческой единицы — не заложено в культуре, собственно, как и в экономическом укладе. Китай вообще чуть ли не единственная цивилизация без религии, без Бога, поэтому замечательная квазидаосская формула про Мао, что в нем было «70% хорошего и 30% плохого», полностью закрывает вопрос с культурно-исторической точки зрения. Для России, цивилизации тем не менее органически христианской, топить историю человеческими массами невозможно, не оставляя глубочайших ран на теле. В сталинскую модернизацию с самого начала были заложены механизмы, гены ее последующей деградации и разрушения. В конце концов, эта модернизация и воссоздала тот культурный советский слой, который при всей своей духовной и образовательной контуженности все-таки не мог не воспринять культурные и цивилизационные традиции: в конце концов, этим людям в школе читали, хоть и несколько покореженный, гимназический курс русской литературы. Механизмы деградации и деструкции были заложены и в социальной, и в управленческо-кадровой, и в идеологической системе, не говоря уже об экономике. Однако это все вопросы, достойные отдельного разговора, а вышеизложенное — лишь попытка использовать юбилейный повод, чтобы кратенько отрефлексировать на некоторые темы, которые показались мне в сегодняшний момент информационно актуальными.
Октябрьский переворот и последовавшая за ним и не завершившаяся до сих пор историческая эпоха (о чем ясно свидетельствует не завершившаяся «гражданская война» в сознании как минимум наших соотечественников) достойны сотен томов исследований и аналитики — в дополнение к тысячам уже написанным. Именно поэтому позволю себе, пользуясь поводом — 90-летним юбилеем, — самые краткие тезисы.Главный вопрос русской революции
Отдадим дань экономическому детерминизму. Тов. Ленин называл аграрный вопрос главным вопросом русской революции. И был прав. В основе этого вопроса — так называемое застойное аграрное перенаселение. Банальный факт: русское крестьянство получило в ходе крестьянской реформы очень мало земли, и это малоземелье в дальнейшем только усиливалось — и за счет демографии, и за счет общинной структуры, и за счет общинной традиции. При этом огромные массы микроземельного крестьянства продолжали оставаться в деревне, не перетекая в города. Есть свидетельство: отсутствие в русской литературе и культуре конца—начала века проблемы массовой безработицы в городах (сравнить с английской, немецкой или итальянской литературой периода промышленных революций).
В отличие от известного советского исторического тезиса столыпинская реформа в России к 1917 году в целом была завершена, и завершена с экономической точки зрения успешно. По официальным статистическим данным, более 90% товарного зерна давало частновладельческое (другими словами — «кулацкое») хозяйство и менее 10% — помещичье. Как писал выдающийся русский аграрный экономист Александр Чаянов в 1917 году, «раздел помещичьих земель экономического значения не имеет, но имеет значение политическое и психологическое». То есть крестьяне продолжали считать, что «земелька-то наша», и в массе своей торчали по деревням в надежде когда-нибудь ее получить. Российская власть не нашла ничего лучше, как вот этим миллионам «застойно перенаселенных» раздать винтовки и бросить их в кровавую бойню, смысла и значения которой не могли понять не только эти несчастные крестьяне, но и наиболее вменяемые и дальновидные государственные мужи.
Очень важно отметить, что тот же Чаянов, считая проблему застойного аграрного перенаселения главной, полагал, что избыток аграрного населения «никакой интенсивный рост промышленности не может поглотить». А если экстенсивный?.. Кстати, тот же Чаянов отдавал предпочтение «трудовому» крестьянскому хозяйству перед крупным частновладельческим, именно потому, что оно наиболее «трудопоглощающее». А теперь посмотрите, как был дан ответ на чаяновский аграрный вопрос. На этот вопрос исчерпывающе ответил товарищ Сталин — коллективизацией и индустриализацией. Экстенсивное развитие промышленности способно поглотить любое количество аграрного перенаселения с учетом физического истребления наиболее эффективных производителей, а более трудопоглощающей «формы хозяйствования» на земле, чем советский колхоз, человечество не изобрело. Не так страшен крестьянский вопрос, как ответ на него.
Главный вопрос русской эволюции (реставрация)
Теперь о политике. То есть о культуре и социопсихологии. До 1917 года Россия была страной европейско-азиатской. Страной с тонким, но достаточно мощным и плотным слоем высокой европейской культуры и огромным пластом народной жизни, по сути азиатской, до времени прикрытой очень своеобразной христианизацией. Революция практически полностью срыла европейский слой, заодно содрав с этой самой народной жизни покров христианизации. То, что унаследовал Сталин от большевиков в качестве объекта для государственной, по сути имперской, реставрации, было абсолютно азиатским образованием, управлять которым можно было только азиатскими, буквально чингисхановскими методами. То есть, используя «народные массы» как сырье — топливо для исторического процесса. Никакими иными средствами управлять этой страной, сохранить ее, обеспечив выживание во внешней агрессивной среде, было невозможно.
Альтернативой было бы вообще отказаться управлять этой страной, предполагая уровень зверства методов, потребных для исполнения этой задачи. Наверное, таков и должен был быть идеально христианский подход. Однако преемники большевистской ленинской гвардии уж точно не были христианами.
Многие любят сравнивать нас с современным Китаем и его философско-отстраненным отношением к репрессиям. Для всех последователей Мао абсолютно понятно, что и зачем он делал на каждом этапе возвращения Китая из исторического небытия, в котором он пребывал в начале прошлого века. Дело в том, что Китай не просто азиатская страна, в которой самоценности индивидуального человеческого существования — человеческой единицы — не заложено в культуре, собственно, как и в экономическом укладе. Китай вообще чуть ли не единственная цивилизация без религии, без Бога, поэтому замечательная квазидаосская формула про Мао, что в нем было «70% хорошего и 30% плохого», полностью закрывает вопрос с культурно-исторической точки зрения. Для России, цивилизации тем не менее органически христианской, топить историю человеческими массами невозможно, не оставляя глубочайших ран на теле. В сталинскую модернизацию с самого начала были заложены механизмы, гены ее последующей деградации и разрушения. В конце концов, эта модернизация и воссоздала тот культурный советский слой, который при всей своей духовной и образовательной контуженности все-таки не мог не воспринять культурные и цивилизационные традиции: в конце концов, этим людям в школе читали, хоть и несколько покореженный, гимназический курс русской литературы. Механизмы деградации и деструкции были заложены и в социальной, и в управленческо-кадровой, и в идеологической системе, не говоря уже об экономике. Однако это все вопросы, достойные отдельного разговора, а вышеизложенное — лишь попытка использовать юбилейный повод, чтобы кратенько отрефлексировать на некоторые темы, которые показались мне в сегодняшний момент информационно актуальными.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
