Неприкаянные мощи

Путь на Голгофу

Николай отрекся от престола в марте 1917‑го, после чего он и его семья оказались под домашним арестом в Александровском дворце Царского Cела. Режим заключения поначалу был достаточно свободным. Временное правительство не собиралось предпринимать репрессивных мер в отношении бывшего монарха, склоняясь к высылке его за границу. Против отъезда Николая выступал Петроградский совет, опасавшийся, что в эмиграции отрекшийся царь станет символом контрреволюции.

По мере того как Временное правительство «левело», положение Романовых становилось все более тревожным. Летом было принято решение о высылке монаршей семьи в Тобольск, дабы спасти ее от возможного произвола толпы.

С приходом к власти большевиков и выходом России из войны положение Романовых стало совсем скверным. Осень и зиму 1918‑го семья провела в доме тобольского губернатора, в полном информационном отрыве от Центральной России. Романовых сопровождали небольшая свита придворных (добровольно) и отряд из 300 солдат гвардейских полков. Поначалу они были лояльны, но постепенно их отношение к венценосной семье менялось – они запретили Николаю носить погоны, ходить в церковь, разрушили построенную для детей ледяную горку и т. д. Тобольские власти не вмешивались, хотя возможно, что без агитации местных коммунистов не обошлось.

Кремлю же было не до Николая – большевики сражались за власть. Однако с весны в статьях и выступлениях Ленина и Троцкого стала проскальзывать тема публичного суда над царской семьей. Скорее всего, Романовых держали в заложниках на случай переговоров с их коронованными родственниками из стран Европы.

Весной большевики вдруг вспомнили об узниках и решили перевести их подальше от границ и очагов начинающейся Гражданской войны – в Екатеринбург. Для этого в Тобольск во главе отряда численностью 150 человек отправили комиссара Яковлева (Константина Мячина).

С мая 1918 года царская семья жила в Екатеринбурге, где им был предоставлен дом инженера Ипатьева. В этом можно усмотреть мистику или даже признаки зловещего заговора – ведь Ипатьевский монастырь в Костроме считается колыбелью дома Романовых. Впрочем, вероятно, все гораздо прозаичнее: военный инженер Николай Ипатьев в 1918‑м уже не жил в этом доме, посему Уральский областной совет рабочих депутатов просто конфисковал здание для своих целей.

Режим в «доме особого назначения» был суровый – постояльцев не выпускали даже в сад. Охрана дежурила по периметру участка и в самом доме, княжны из-за недостатка кроватей спали на полу, а число допущенных к Романовым приближенных было сокращено до минимума. Питание было скудным, впрочем, в то время вся страна жила впроголодь. Охранники не применяли физического насилия, но вели себя подчеркнуто недружелюбно: распевали революционные песни или матерные частушки и всячески старались унизить царскую семью. Например, назойливо сопровождали великих княжон в туалет. Существует теория, что часть депутатов Уралобл-совета мечтали войти в историю революции как цареубийцы, но поскольку не хотели ссориться с Москвой, старались спровоцировать Романовых на какие-то действия. Известно, что им приходили письма от анонимного «русского офицера» с предложением побега, а писал их на французском языке сотрудник ЧК Петр Войков.

Романовы на провокации не поддались, но их это не спасло. Видимо, вопрос об их казни был решен в первых числах июля, когда в Москву для участия в V съезде Советов приехала делегация Уралоблсовета. В нее входил и военный комиссар совета Филипп Голощекин, хорошо знавший Якова Свердлова. Судя по всему, прямого приказа убить Романовых дано не было (лидеры большевиков не хотели международного скандала), но в случае приближения к Екатеринбургу врагов это подразумевалось.

В ночь с 16 на 17 июля к дому Ипатьевых подъехал грузовик. Членам царской семьи приказали немедленно одеться, собрать вещи и спуститься в подвальное помещение. Когда Николай, его супруга, сын, дочери Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, а также четверо находившихся при них приближенных – лейб-медик Евгений Боткин, повар Иван Харитонов, камердинер Алексей Трупп и горничная Анна Демидова – оказались в комнате, комендант дома Яков Юровский объявил, что Уралоблсовет принял решение об их немедленном расстреле. Государь не успел ответить, как все охранники открыли огонь. Раненых добивали повторными выстрелами и штыками. Трупы погрузили в стоявший у ворот грузовик и вывезли в лес.

По горячим следам

Уже через восемь дней Екатеринбург был занят отрядами чехов и антибольшевистскими повстанцами. Слово «белогвардейцы» не совсем подходит к людям, воевавшим под красным знаменем эсеровского Комитета членов Учредительного собрания. Практически сразу началось расследование убийства царской семьи. Первым следователем был назначен Алексей Наметкин, потом его сменил Иван Сергеев. Оба опытные специалисты старой закалки и демократических взглядов. Когда в начале 1919‑го к власти в Сибири и на Урале пришел адмирал Колчак, он поручил возглавить комиссию следователю по особо важным делам Омского окружного суда Николаю Соколову. Последний объединил данные предшественников и пошел дальше.

Соколов имел уникальную возможность общаться с участниками событий, поскольку далеко не все из них успели покинуть Екатеринбург, а как минимум четверо охранников дома Ипатьева оказались в плену. Были допрошены и свидетели. Кроме того, Соколов обследовал дом, а также заброшенный рудник и урочище Ганина Яма, где вроде бы и были уничтожены останки царской семьи. Найти удалось металлические предметы одежды (пуговицы, пряжку, крючки от нижнего белья и т. д.), пули, медальон с образом, воинский значок, даже искусственную челюсть, предположительно, доктора Боткина. Некоторые предметы были опознаны находившимися в Екатеринбурге приближенными Его Величества. Но самих тел не было – лишь несколько десятков разрозненных костных фрагментов. По сообщениям свидетелей, Соколов знал, что тела были частично разрублены, изуродованы прикладами, облиты серной кислотой и сожжены, посему решил, что от них просто ничего не осталось. Тем более что местные крестьяне говорили о взрывах гранат, а при раскопках были обнаружены несколько мощных очагов горения.

Соколов не успел завершить следствие и вместе с колчаковскими войсками вынужден был покинуть Екатеринбург. Но все материалы и даже найденные вещдоки он забрал с собой, а в эмиграции продолжил сбор информации. В 1925 году в Париже он издал книгу, где подробно описал все имевшиеся у него данные и попытался восстановить картину последней ночи царской семьи и обстоятельства их захоронения.

На долгие годы эта тема была забыта, хотя в СССР появлялись воспоминания немногих участников тех событий. Прежде всего это довольно подробный «отчет» Юровского 1922 года и его доклад, записанный в 1930‑е, а также воспоминания других участников расстрела и захоронения – Никулина, Родзинского, Кабанова и Медведева. Известно, что Сталин общался с Юровским и просил не придавать его воспоминания широкой огласке, дабы не будоражить тему. В итоге все существовавшие документальные свидетельства растворились в закрытых и полузакрытых архивах.

Обретение… проблемы

Возродился интерес к царским останкам в 1970‑е. Главные роли в этом сыграли совершенно разные люди: ученый-геофизик, в ту пору кандидат, а впоследствии доктор наук Александр Авдонин, заместитель начальника Нижне-Тагильской геологической партии Васильев, преподаватель Военной академии майор Песоцкий, геолог-полевик Михаил Качуров и Гелий Рябов – советник министра внутренних дел, автор сценариев знаменитых сериалов «Рожденная революцией» и «Государственная граница».

Объединяло их желание довести до конца расследование убийства царской семьи. Благодаря поддержке министра внутренних дел Николая Щелокова Рябов имел доступ ко всем закрытым архивным материалам и смог получить книгу Соколова. Сопоставив данные разных свидетелей, исследователи пришли к выводу, что семья не была уничтожена в Ганиной Яме, хотя большая часть их вещей действительно была там сожжена. Как писали убийцы, они собирались сбросить тела в затопленную шахту и обрушить ее взрывами гранат, но вода замерзла и реализовать план не удалось. Днем тела снова извлекли и следующей ночью повезли по старой дороге к селу Коптяки, где находились другие заброшенные шахты. Однако машина увязла в грязи, а ночь уже заканчивалась. Тогда чекисты обезобразили тела прикладами, облили кислотой, сожгли и закопали неподалеку от места, которое называется Поросёнков лог.

Из свидетельских показаний было известно, что чекисты ночью взяли с соседнего полустанка несколько старых шпал, но следователь Соколов решил, что с их помощью они пытались вытащить застрявшую машину. Однако оказалось, что чекисты сожгли и закопали тела прямо в дорожной яме, а сверху положили шпалы и бревна, таким образом закамуфлировав могилу под «мостик». Впоследствии была проложена новая дорога, и этот гнилой «мостик» так и остался заброшенным в болотистой низинке.

Это чудо, но Рябову, Авдонину и их товарищам в 1979 году удалось найти «мостик». Когда они убрали бревна и шпалы, под ними обнаружились черепа, кости, некоторые предметы и осколки сосудов из-под серной кислоты. Два черепа, в том числе тот, который они ошибочно посчитали царским, Рябов даже отвозил в Москву, надеясь провести экспертизу. Но поддержки исследователи не получили. Тогда они вернули все извлеченные из земли кости и предметы на место, закопали шурф и прикрыли его большим камнем.

Лишь в 1991‑м, когда ситуация в стране изменилась, Авдонин публично объявил о находке останков царской семьи. Было заведено уголовное дело по статье «умышленное убийство», которое поручили вести прокурору-криминалисту Главного следственного управления Генеральной прокуратуры РФ Владимиру Соловьеву. В 1993‑м создали правительственную комиссию «по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков российского императора Николая II и членов его семьи». Сначала ее председателем был вице-премьер Юрий Яров, потом его сменил Олег Сысуев, затем – Борис Немцов.

При раскопках в Поросёнковом логе были найдены девять черепов и почти полных, хотя и сильно поврежденных скелетов. Все кости и предметы были отправлены на антропологическую, микроостеологическую и судебно-стоматологическую экспертизы, были проведены трассологические, баллистические и другие исследования, использован метод компьютерного фотосовмещения. Самую сложную генетическую экспертизу Николая и Александры проводили в Олдермастонском центре криминалистических исследований в Англии, Военно-медицинском институте мин-обороны США и в Республиканском центре судебно-медицинской экспертизы Минздрава России. Параллельно с пробами работал известный генетик Евгений Рогаев. Образцы для сравнения брали у живущих сейчас родственников императора и императрицы, в том числе у мужа английской королевы Елизаветы II наследного принца Филиппа – родственника и Николая, и Александры Федоровны. Использовали и окровавленную рубашку Александра III – отца Николая. Когда появились сомнения, вскрыли гробницу Георгия Александровича – родного брата Николая. Выводы комиссии были однозначными: это черепа и скелеты Николая, Александры, трех их дочерей и четверых не связанных с ними родством лиц.

Была проведена и экспертиза знаков, найденных на стене Ипатьевского дома. Они стали причиной бытующей по сей день версии о ритуальном убийстве монаршей семьи. Экспертиза показала, что никакой связи ни с масонскими, ни с сатанинскими, ни с каббалистическими символами эти несколько закорючек не имеют.

На основании выводов комиссии правительство приняло решение перезахоронить останки членов царской семьи и их приближенных в родовой усыпальнице Романовых в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. Казалось бы, история закончена, если не считать того, что не были найдены останки Алексея и Марии. Из записки Юровского было известно, что их сожгли где-то рядом («тут же», как сказано в тексте), но обнаружить место не удалось. Однако вокруг выводов комиссии и экспертиз началась странная возня. Инициаторов ее было много, и у каждого свои мотивы. Кто-то отстаивал конспирологическую теорию о том, что император и его дети остались живы и их тайно вывезли в Германию. Нашлось немало свидетелей, якобы общавшихся с ними. Наследники дома Романовых пытались внести свою лепту, оспаривая позиции в иерархии царского рода. Поначалу предлагаемые контраргументы вызывали бурю эмоций, но постепенно они были развенчаны следствием и экспертами.

Но тут довольно неожиданно против признания «екатеринбургских останков» выступила церковь. Официально – иерархам показалось, что они не вправе доверять светской научной экспертизе, которая давала не 100%, а 99,9%, что это царские останки. На самом же деле причины, видимо, крылись в чем-то другом. Пожалуй, это главная загадка всей истории с останками, причем позиция церкви 1990‑х до конца непонятна по сей день. Известно, что патриарх Алексий встречался с членами комиссии, три часа выслушивал их аргументы и вроде бы согласился с ними, но Архиерейский собор решил иначе. Факт остается фактом – на церемонии перезахоронения, состоявшейся 17 июля 1998 года, присутствовали президент Борис Ельцин, вся российская государственная элита, представители европейских монархических династий и другие гости из-за рубежа, но не было патриарха и иерархов РПЦ. Панихиду при захоронении отслужили священники Санкт-Петербургской епархии во главе с тогдашним настоятелем Петропавловского собора протоиереем Борисом Глебовым, причем отпевали Романовых и их приближенных как неизвестных мучеников: «… Имена же их ты, Господи, веси».

Непризнание мощей не помешало РПЦ в 2000 году причислить царя и его семью к лику святых в составе Собора новомучеников и исповедников российских, явленных и неявленных. Еще в 1981‑м Романовы и их слуги были канонизированы Русской зарубежной церковью. В начале XXI века шел процесс сближения церквей, завершившийся их объединением в 2007 году, и взаимное признание святых мучеников было одним из условий этого слияния. Правда, РПЦ признала страстотерпцами лишь Романовых, тогда как зарубежная канонизировала также их погибших приближенных.

Получилась совсем уж странная картина: РПЦ почитает Романовых святыми страстотерпцами, освящает храм на месте разрушенного дома Ипатьева и монастырь в Ганиной Яме (где, по материалам следствия, никого не убивали и не хоронили), но не признает захоронения в Поросёнковом логе, где стоит лишь небольшой обелиск, и в Петропавловском соборе. Ситуация зашла в тупик и на том была законсервирована, хотя исследования продолжались своим чередом, в том числе археологические.

Новое чудо

Следующая глава этой истории началась в 2007 году, когда были обнаружены недостающие останки Алексея и Марии. И вновь сделали это уральские энтузиасты – Николай Неуймин, Виталий Шитов, Андрей Григорьев, Леонид Вохмяков и другие. Они предположили, что «тут же» может относиться не к месту, а к времени и искать нужно не в болотистой низине, а в ближайшем возвышенном и сухом месте, где убийцам проще было развести костер. Поисковики отряда «Горный щит» еще раз обследовали территорию вокруг Поросёнкова лога и нашли старое кострище, которое и оказалось местом погребения. Кстати, причину того, что два тела сожгли отдельно, объяснил в воспоминаниях один из участников этого преступления Родзинский: «неправильное» количество тел должно было сбить со следа тех, кто станет искать останки Романовых.

Теперь к раскопкам подошли более тщательно и пригласили не только профессионалов‑ученых, но и представителей церкви. Вошли они и в следственную группу, и в экспертную. Были проведены все возможные экспертизы, в том числе генетические, подтвердившие, что это действительно царевич Алексей и великая княжна Мария. Но церковь признавать выводы комиссии не торопилась, видимо, не желая опровергать собственные утверждения последних десятилетий. Патриарх Кирилл еще в бытность свою митрополитом активно отстаивал непризнание мощей, даже когда патриарх Алексий готов был согласиться. Патриарх и сейчас настроен скептически, но внутри церкви существует и другая позиция.

Именно поэтому в 2015 году по инициативе РПЦ было начато новое следствие по тому же «расстрельному» делу. Решено было, что его будет вести другой следователь, а экспертизы перепроверят новые специалисты под контролем специальной комиссии патриархата, секретарем которой стал отец Тихон (Шевкунов). Чтобы все сомнения и вопросы окончательно отпали. Соловьева, почти четверть века посвятившего этому делу, сменила Марина Молодцова – старший следователь по особо важным делам первого следственного отдела Главного управления по расследованию особо важных дел Следственного комитета РФ. Были вскрыты могилы Романовых в Петропавловском соборе, еще раз обследованы до сих пор не погребенные останки Алексея и Марии, перепроверены материалы экспертиз и проведены новые, на более современном уровне развития науки.

В ноябре 2017‑го в Сретенском монастыре, настоятелем которого тогда был Тихон (Шевкунов), в присутствии патриарха Кирилла состоялась открытая научная конференция, на которой подробные доклады делали члены комиссии – следователи, эксперты и историки. Все доказательно утверждали, что останки подлинные, выводы и доказательства следователя Соловьева точные и сомнению не подлежат. Конференция полностью отснята на видео и выложена в свободном доступе. На тот момент оставалось дождаться последней генетической экспертизы, чтобы поставить точку. У церкви появилась уникальная возможность признать мощи, при этом сохранив лицо: мы, мол, сомневались, но все перепроверили и теперь точно знаем. Обещано, что результаты экспертизы и позиция РПЦ будут оглашены к столетней годовщине убийства, то есть в ближайшее время.

Хотя это официально еще не обнародовано, но уже известно, что генетическая экспертиза подтвердила правильность более ранних выводов. Если это действительно так, то теперь не существует препятствий для захоронения в родовой могиле новообретенных мощей Алексея и Марии. Нет препятствий и для признания всех захороненных в Петропавловском соборе останков членов царской семьи мощами святых страстотерпцев. Для патриарха это будет очень непростой шаг, но его ждут миллионы людей. И хочется верить, что ждать осталось недолго.