Последнее шоу ушедшего века

Эрик Айдл первым спускается по лестнице в кафе. Он окунает в кружку с кипятком пакетик чая и делает любезный комментарий об игре футбольной сборной Германии. Десять минут спустя, с разрывом в несколько секунд, появляются Майкл Пейлин и Терри Джонс. В качестве приветствия они обмениваются поцелуйчиками, как старые влюбленные. Джон Клиз, медлительный великан, приходит последним. Гиллиам в Париже рекламирует свой новый фильм с Кристофом Вальцем. Грэма Чепмена, шестого «питона», не стало четверть века назад.

Шесть минус один

Monty Python — это, несомненно, самая веселая группа комиков в истории человечества, превзошедшая даже Братьев Маркс.

«Питоны» с их анархическим юмором поставили на уши сначала телевидение, а потом и кинематограф, где запомнились прежде всего работами «Жизнь Брайана» и «Монти Пайтон и Священный Грааль». В 1983 году они расстались, как это нередко случается с гениальными коллективами. Многие люди тогда молились, чтобы известие об этом оказалось розыгрышем.

Поклонники надеялись, что, в отличие от состарившихся рок-групп, «питоны» хотя бы не снесут собственный нерукотворный памятник, ради приработка на пенсии. Но в ноябре 2013 года они вышли на сцену Плейхаус-театра неподалеку от Трафальгерской площади и сказали дословно следующее: мы сделаем это еще раз. И вот, в минувшее воскресенье на лондонском стадионе «O2 Арена» состоялся последний из серии заключительных концертов.

С намеком на Грэма Чепмена они назвали свое прощальное шоу One down, five to go («Одного схоронили, пятерых — нет»). Разумеется, это свойственный им сарказм. Они и теперь стараются плюнуть смерти в лицо, максимально приблизившись к ней. Пятеро молодых парней стали поседевшими джентельменами, состарившимися клоунами в возрасте от 71 до 74 лет с искусственными суставами и зубами, разводами, ипотеками и брюшками. Разумеется, это идеальные предпосылки для парочки грязных шуток о нелепости жизни как таковой...

Освобождение Британии

Терри Джонс прислоняет свой зонт к барной стойке и заказывает кофе. Пейлин, покачивая головой, рассказывает, что каждый день к нему обращаются желающие попасть на афтерпати: «Нужно составить список, Терри». Джонс вздыхает, что иногда он перестает понимать мир.

До этого Пейлин по телефону рассказывал, что среди желающих приобрести билеты начался настоящий ажиотаж. Группа анонсировала только одно выступление, потому что не знала, как будет реагировать публика. Кто захочет смотреть на стариков, отпускающих шуточки? Опасения оказались безосновательными. Билеты на первый вечер были распроданы через Интернет меньше чем за минуту.

«Наши поклонники хотят увидеть прежних «питонов» с прежними скетчами о дрязгах в клиниках, об испанской инквизиции, услышать песенку дровосеков. Они хотят настоящего шоу. И я надеюсь, что мы их не подведем», — говорит Пейлин.

Наряду с Джоном Клизом Пейлину лучше других дается сочетание абсурдности и безобидности, которое проходит через все их работы. Серию скетчей «Летающий цирк Монти Пайтона» в 1969-1974 годах показывали на телеканале ВВС, она стала прорывом и вместе с тем небольшой революцией. Ударные волны прошли по костлявому истеблишменту в политических, церковных и военных кругах, британская нормальность, и без того несущая черты абсурдности, предстала совсем уж в комичном свете.

Рон Обвиус был одним из сюрреалистических персонажей первого сезона. Это в его роли Терри Джонс хотел перепрыгнуть через Ла-Манш. Разумеется, после полутора метров полета прыгун очутился в воде, что не помешало менеджеру Рона анонсировать следующую попытку установить рекорд: «Рон съест кафедральный собор в Чичестере». Джон Клиз наблюдает за действом в роли благожелательного репортера ВВС, что делает всю эту сценку еще более гротескной. Рон — архетип в мире персонажей Monty Python, человек, пытающийся совершить невозможное, пока это не оканчивается плачевно для него самого. При этом он должен представать человеком счастливым.

«Питоны» никогда не выстраивали свой юмор на смешных провалах. Именно борьба с бессмысленностью существования в начале 70-х годов делала их скетчи такими освежающими и радикальными. «В Англии считалось чуть ли не долгом пробовать новое, — вспоминает Майкл Пейлин. — Страна хотела сбросить свои оковы».

Разводы, тяжбы, кредиты

Терри Джонс возвращается из зала, где идут репетиции. Пейли, Клиз и Айдл все еще обсуждают сценарий, Джонс делится с ними проблемой: «Я не могу запомнить свой текст». Он наливает стакан воды и говорит, что его страшит необходимость вскоре предстать перед 18 000 человек. Он нервничает.

Джонс — вежливый 72-летний мужчина. Этим утром он кажется растерянным и ранимым. В начале мая он снял фильм «Все, как ты захочешь» — комедию об инопланетянах с Кейт Бекинсэйл, Саймоном Пеггом и собакой по кличке Деннис в главных ролях. Это первая режиссерская работа Джонса за почти два десятилетия. Кроме того, он планирует снять документальный фильм о Чарли Чаплине, и, если все удастся, в следующем году состоится премьера его мюзикла на Бродвее. Он давно не работал в таком напряженном режиме. Возможно, поэтому Джонс выглядит настолько уставшим.

Почему он согласился выступать с «питонами»? «Из-за денег», — говорит Джонс. Два года назад он женился на своей шведской подруге Анне, которая на 41 год моложе него; у них родилась дочь. От первого брака у него есть два взрослых ребенка. Приходится жить в кредит, вздыхает Джонс; куда только девались деньги, накопленные за годы в Monty Python.

В прошлом году он и другие участники группы проиграли судебное разбирательство с их бывшим соратником Марком Форстейтером. Форстейтер, один из продюсеров «Монти Пайтона и священного Грааля», хотел, чтобы «питоны» перечислили ему более высокий процент от мюзикла «Спамалот», слепленного в основном из материалов «Грааля». Лондонский суд присудил Форстейтеру 220 000 фунтов, но гонорары адвокатам и судебные издержки перевалили за миллион фунтов стерлингов.

Зато эта тяжба снова сблизила участников группы. Отношения между комиками никогда не были простыми: порой некоторые из них даже не разговаривали друг с другом. В Monty Python с самого начала преобладали центробежные силы, вспоминает Майкл Пейлин. Терри Гиллиам срежиссировал такие фильмы как "Бармаглот", "Бразилия" и "12 обезьян", принесшие ему мировую известность. Эрик Айдл писал книги, Майкл Пейлин работал над своей карьерой репортера на ВВС, делал материалы о путешествиях и искателях приключений. Но самым неуловимым был Джон Клиз — Мистер Глупая Походка.

Против глупой власти

Клиз заказывает на барной стойке сендвич, чипсы и салат, после чего садится во главе длинного деревянного стола так, будто это место держали специально для него. Перед ним сидят Эрик Айдл, Майкл Пейлин, художница по костюмам, два танцовщика и Холли, дочь Терри Гиллиама. Айдл дурашливо смеется, раздается оглушительный грохот, виновником которого оказывается Клиз.

Он был креативным, своенравным сгустком энергии. Сыграв чиновника из «Министерства глупых походок», он уже обеспечил себе бессмертие. Клиз как будто создан для ролей, в которых ему приходится расхаживать по сцене на своих длинных ногах. Он довел до совершенства мимику негодующего джентльмена, который, как кажется, только что обнаружил в своем джин-тонике золотую рыбку. Он говорит, что участвует в шоу «наполовину из-за денег, наполовину ради удовольствия».

Клиз женат четвертым браком, воспитывает двоих детей. Первые два развода прошли для него для него без особых потерь, зато с третьей женой разгорелась настоящая бракоразводная война. В итоге расставание с бывшей супругой, психотерапевтом по профессии, стоило ему больше 12 млн фунтов. «В любые отношения встроен часовой механизм», — говорит Клиз о золотых годах с «питонами». Но с тем же успехом он мог бы сказать это и о своей личной жизни.

После распада группы он сделал карьеру в Голливуде. Его комедию «Рыбка по имени Ванда» номинировали на Оскар за лучший сценарий. Клиз никогда не отрицал, что деньги для него играют важную роль. В Интернете можно за 2.495 долларов заказать подборку мотивационных роликов, в которых он объясняет менеджерам, как лучше организовать себя. Кроме того, он снимал рекламу для самых разных товаров, начиная от шоколадной пасты и заканчивая пылесосами.

Бунтари с годами сами стали элитой. Но часть британского истеблишмента, похоже, так и не простила им анархических устремлений юных лет. Консервативное издание Daily Mail язвительно комментировало и комментирует каждый развод, каждый промах членов группы. Клиз, как и многие британцы, ненавидит Daily Mail. «Мерзкая газетенка», говорит он. В своем шоу «питоны» даже отпускают парочку острот в адрес издания и его главного редактора. В Лондоне такую дерзость расценивают как смелый шаг, — все знаменитости страшно боятся Daily Mail.

Monty Python никогда не была политической группой, хоть периодически и потешалась над политиками, госслужащими и судьями, говорит Клиз. «Мы были не против власти, а против глупой власти». Он делает последний глоток колы и поднимается по лестнице из кафе.

Идея выступить вживую посетила Джима Бича, который долгое время был менеджером группы Queen. В прошлом году он предложил Клизу сотоварищи арендовать большой зал и устроить в нем фейерверк из лучших шуток Monty Python. Живые концерты хороши тем, что при минимальных вложениях позволяют хорошо заработать — если публика купит достаточное количество билетов. Как вспоминает Майкл Пейлин, чтобы решиться, им понадобилось примерно восемь секунд. Эрик Айдл определил последовательность скетчей, музыкальных номеров, видеозаписей.

Подурачиться в последний раз

Через несколько дней после завершения репетиций я звоню Терри Гиллиаму, спрашиваю, рад ли он предстоящему турне. Гиллиам смеется: «Я бы предпочел работать над своим фильмом о Дон Кихоте». Съемки пришлось перенести на следующий год, и это до сих пор огорчает его. Но Гиллиам знает, что расходы, связанные с проигрышем судебного спора с Форстейтером, так или иначе придется нести.

Гиллиам создавал анимационные эпизоды для Monty Python. Он — самый политизированный член группы. Многие из его более поздних режиссерских работ можно отнести к антиутопиям, герои которых подвергаются террору со стороны не в меру технизированной бюрократии. Он всегда боролся против мейнстрима, несмотря на то, что получить финансирование для своих киноработ в результате становилось не проще. В конечном счете, участие в проекте Monty Python пошло ему на пользу: «Снова встретиться в таком составе — странное чувство. Я вдруг почувствовал себя на 30 лет моложе». В отличие от остальных, он никогда не был блистательным актером, и в шоу ему пришлось взять на себя те роли, на которые никто больше не претендовал. Так, он будет висеть на стальном тросе, изображать самый долгий пук в истории человечества, а в скетче про лягушку — полицейского, который сблевывает в каску, после чего надевает ее. «Они хотят наказать меня за то, что вне группы я добился таких успехов», — смеется Гиллиам.

На самом деле он уже слишком стар для всего этого бреда, но именно это и заставило его согласиться. «Нам всем за семьдесят. И, наверное, больше мы уже никогда не соберемся в таком составе», — говорит он. Больше всего Гиллиама расстраивает, что туалеты расположены слишком далеко от сцены.

Перевод: Владимир Широков