«До последнего дня»

ШПИГЕЛЬ: Господин Блюм, вам 78 лет. И вы до сих пор работаете?

Блюм: Работать мне нравится, но моей заслуги в этом нет. Мне просто повезло, что у меня все хорошо со здоровьем. Многие мои одноклассники всю жизнь работали на износ и больше просто не могут.

ШПИГЕЛЬ: О чем это говорит?

Блюм: Нет другого жизненного периода, который был бы у всех таким разным, как старость. Кто-то остается в хорошей форме, а кто-то не может обходиться без посторонней помощи. Поэтому здесь не должно быть единых решений.

ШПИГЕЛЬ: Тем не менее закон устанавливает пенсионный возраст. В Германии сегодня он составляет 65 лет.

Блюм: Это неправильно, мы должны в большей мере оставлять на усмотрение самого человека, когда он решит отойти от дел. И это отнюдь не новый подход. На протяжении столетий никакой возрастной планки не существовало. И только с индустриализацией появились эти жесткие границы: люди строем приходят на предприятия, строем с них уходят.

ШПИГЕЛЬ: Но ведь пенсионное право со времен Бисмарка руководствуется именно таким принципом. Что нужно изменить?

Блюм: Нам ни к чему застывшая возрастная планка, предписывающая, когда завершать трудовую жизнь. Надо просто установить возраст, с которого возникает право на пенсию в полном объеме. Кто раньше отходит от дел, пусть получает меньше денег. Кто работает дольше, сможет рассчитывать на большие выплаты. Люди достаточно взрослые, чтобы самостоятельно решать, когда им прекращать работать. Сегодня пенсионный возраст — это как просьба на выход: иди отдыхай!

ШПИГЕЛЬ: Больше шестнадцати лет вы были министром труда. Почему вы не позаботились о принятии соответствующего закона?

Блюм: Я пытался, но не смог преодолеть сопротивление работодателей и либералов из СвДП. Последние хоть и любят рассуждать о гибкости и свободе, но, когда речь заходит о пенсионном возрасте, они просто прячутся за Социальный кодекс. Ведь иначе каждому работодателю придется заключать с каждым работником соглашение о выходе на пенсию
и своевременно задумываться о долгосрочном планировании найма персонала и повышения его квалификации. Для многих это слишком обременительно. Ведь в таком случае бремя доказывания ложится на них. Сегодня продолжение трудовой деятельности после достижения пенсионного возраста является предметом отдельного соглашения. При его отсутствии человека увольняют, причем без выплаты каких-либо компенсаций. Если отменить пенсионный возраст, человек по умолчанию сможет продолжать трудиться, и закон по-прежнему будет его защищать от необоснованного увольнения.

ШПИГЕЛЬ: Но ваше предложение ущемляет интересы тех, кто занимается тяжелым физическим трудом. Они не могут напряженно работать до преклонных лет и потому получат не такую высокую пенсию.

Блюм: Здесь речь не идет о коллективных решениях. Если ты сорок лет клал плитку, работать до семидесяти ты не сможешь.

ШПИГЕЛЬ: В таком случае как вы предлагаете защитить кафельщика от нищеты в старости?

Блюм: Например, в 60 лет можно перевести его на другую работу на том же предприятии. У нас слишком мало рабочих мест для людей в возрасте. Сегодня мы позволяем им работать на полную катушку до последнего дня, даже если знаем, что с их специальностью так до пенсии не дотянуть. Почему своевременно не дать им другую работу? Почему у нас так мало мест с неполной занятостью для пожилых? Неполная занятость и частичная пенсия могут позволить многим дольше сохранять трудоспособность. Сегодня же все предложения, которые мы слышим, напоминают аукцион: пенсия в 63 года, в 65 лет, в 67, в 70 — кто больше?

ШПИГЕЛЬ: Демографические перемены не оставляют другого выбора, кроме как повышение пенсионного возраста для всех.

Блюм: Делая такие огульные заявления, вы лишь пугаете людей, тем более что это не соответствует действительности. Нужно просто обеспечить людям возможность более дифференцированно работать и постепенно, плавно отходить от дел. В конечном итоге это приведет к тому, что многие люди смогут работать дольше; если это будет по силам, у них появится и желание. Так что это задача прежде всего для компаний: разработать необходимые договорные условия.

ШПИГЕЛЬ: Какую роль играют политики?

Блюм: Они лишь задают рамки. Прежде всего они должны позаботиться, чтобы люди в принципе могли позволить себе гибкую пенсионную систему. Если размер пенсий сократится настолько, как это планируется в Германии, вся наша дискуссия окажется беспредметной. При маленькой пенсии никто не сможет добровольно поступиться ее частью. Это уже будет означать принудительное снижение пенсии.

ШПИГЕЛЬ: В Германии сегодня правящая коалиция предлагает пойти другим путем и начиная с 63 лет платить полную пенсию людям с достаточно большим стажем.

Блюм: Наступление пенсионного возраста в 63 года — это изначально обреченная модель, даже если она будет принята бундестагом. Ведь в ближайшие 15 лет он снова будет поэтапно повышен до 65 лет, а значит, не решит никаких проблем. Это одно большое очковтирательство.