На эти 2% и заживем

Европейский налог

Налог на добавленную стоимость был придуман в середине прошлого века французским экономистом Морисом Лоре. Это косвенный налог, который взимается практически на всех этапах производства и продвижения товара или услуги (закупка сырья, проведение работ и т. д.), но в конечном итоге его всегда оплачивает потребитель. Этот налог часто называют «европейским», поскольку он широко применяется в Старом Свете, а, скажем, Япония, США, Канада предпочитают вместо него брать налог с продаж. В странах Евросоюза ставка НДС варьируется от 17% (Люксембург) до 25% (Дания, Швеция).

В России налог на добавленную стоимость впервые был введен в 1992 году – тогда его ставка составляла 28%, в 1994‑м ее снизили до 20%, в 2004‑м – до 18%.

В мае 2018‑го премьер Дмитрий Медведев объявил о возврате к 20‑процентной ставке. Цели такого демарша ясны: властям нужны средства на выполнение амбициозных майских указов президента Владимира Путина – для выполнения всех поставленных задач требуется около 25 трлн рублей. А получить их можно либо за счет нефтегазовых доходов, либо за счет налогов – увеличения ставок, собираемости и т. д.

Чиновники подумывали о введении налога с продаж или увеличении ставки НДФЛ, но в итоге остановились на НДС. И это понятно – с одной стороны, налог, как уже говорилось, косвенный, значит, его увеличение не будет резать глаз, как введение налога с продаж. Подумаешь, 2% – никто не заметит, по сравнению с повышением пенсионного возраста ерунда. С другой стороны, НДС – это один из самых собираемых налогов (собираемость на уровне 100%). По итогам прошлого года, он принес казне 5,1 трлн рублей. В этом году прогнозируются поступления 5,8 трлн рублей.

Увеличение ставки на 2% позволит бюджету получать дополнительно более 620 млрд рублей в год. Таким образом, за шесть лет наберется сумма, покрывающая около трети расходов, необходимых для выполнения президентских указов. При этом чиновники понимают, что повышение налогового бремени неизбежно приведет к раскручиванию инфляции. В докладе Минэкономразвития «Картина экономики. Июнь 2018 года» (опубликован на сайте МЭР) говорится, что НДС «в потребительской корзине составляет 76%», и это подстегнет инфляцию на 1,3 процентных пункта. Чтобы немного успокоить бизнес и граждан, власти подчеркивают, что сохранят льготную ставку налога – 0% и 10% – на ряд социально значимых товаров: продовольствие, товары для детей, книги, лекарства и некоторые виды медоборудования.

Кому затянуть пояса

Но даже представители отраслей, которые по-прежнему будут платить НДС в размере 10%, например, аграрии, говорят, что себестоимость их продукции все равно возрастет. Ведь производство машин, ГСМ, удобрений и т. д. все равно станет дороже.

Независимые экономисты отмечают, что время для повышения налогов выбрано крайне неудачное – наша экономика только-только оправилась от кризиса, напоминает директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев, экономический рост слабый и неустойчивый. По итогам первого квартала 2018‑го, ВВП подрос на 1,3% в годовом выражении, что на 0,2% меньше, чем в прошлом году.

«В такой ситуации повышать налоги категорически противопоказано, а мы это делаем, – заявляет эксперт. – Это замедляет экономическое восстановление и консервирует состояние неопределенности».

В данном случае речь идет об изъятии из экономики инвестиционных ресурсов, уверен директор Института актуальной экономики (ИАЭ) Никита Исаев: «Это не абстрактные ничейные 620 млрд рублей, это часть прибыли компаний, которая могла бы быть направлена на модернизацию производства, это деньги, которые люди тратят на покупку товаров, обеспечивая функционирование отечественных предприятий».

Кроме того, увеличение ставки НДС идет на фоне перманентного усиления налоговой нагрузки. Т. е. ставки основных налогов не меняются, но растут акцизы, вводятся сборы по системе «Платон», утилизационный сбор… Эксперты ИАЭ обращают внимание, что в стране вообще сильно развит институт квазиналогов – обязательных платежей, имеющих все признаки налогов, но при этом формально к ним не относящихся. Это позволяет правительству повышать налоговую нагрузку практически беспрепятственно.

Большинство экспертов, высказывавшихся о макроэкономических последствиях увеличения НДС, заявляли, что этот демарш властей будет стоить отечественной экономике от 0,3 до 0,5 процентных пункта ВВП. Игорь Николаев из ФБК находит эти оценки слишком оптимистичными, ведь помимо чисто «бухгалтерского» подсчета нужно учитывать и психологический фактор – «как это повлияет на настроение инвесторов, как повысит неопределенность экономической ситуации». А с учетом всего этого ВВП может недосчитаться и 1,5 процентных пунктов.

Зачем копить на кризис

Что касается инфляции и влияния налогового маневра на карманы граждан, эксперты Института актуальной экономики просчитали два возможных варианта изъятия 620 млрд рублей в год: первый – за счет бизнеса, второй – за счет потребителя. В первом случае они прогнозируют сокращение прибыли предприятий на 5,8%. Во втором – сокращение покупательной способности населения на 2%, при этом каждый среднестатистический россиянин будет ежегодно отдавать государству 4200 рублей.

Игорь Николаев полагает, что повышение НДС на 2% «автоматически» приведет к увеличению инфляции на 1,5–2 процентных пункта, и это при «прямом» подсчете, без учета инфляционных ожиданий, которые, безусловно, возникнут и будут подгонять рост цен.

Важный вопрос: можно ли было обойтись без повышения налоговой нагрузки? Очевидное, на первый взгляд, решение – финансировать президентские проекты за счет нефтегазовых доходов, благо цена на нефть держится на уровне 77–78 долларов за баррель и, по прогнозам, в ближайшее время снижаться не будет. Однако государство предпочитает «копить на кризис» – при цене нефти более 40 долларов за баррель дополнительные нефтегазовые доходы отправляются прямиком в Фонд национального благосостояния.

Эта «подушка безопасности» действительно помогла нам относительно благополучно пережить спады 2008–2009 и 2014–2015 годов. Но если бы нефтяные деньги не только откладывались на черный день, но и инвестировались в экономику, очередной кризис мог бы просто не наступить.

Директор Центра развития НИУ ВШЭ Наталья Акиндинова отмечает, что увеличение т. н. цены отсечения всего на 5 долларов (с нынешних 40 до 45 долларов за баррель) дало бы 0,5% ВВП дополнительных расходов. Другой вариант – установить некий предельный размер накоплений, например, в 7% ВВП. А все, что сверху, использовать как-то более эффективно, пускать на экономическое развитие и т. д.

«Можно и нужно действовать таким образом», – согласен Игорь Николаев из ФБК, но, по его словам, наши власти буквально «подсели» на это – чуть топливо дорожает, надо копить, вдруг кризис! Но даже опыт последних двух кризисов показал, что сырьевые экономики больше зависят от внешней конъюнктуры и переживают более глубокие спады по сравнению с промышленно развитыми конкурентами.