Углеродная угроза

«Только за прошлый год у нас произошло более тысячи опасных природных явлений. 40% из них нанесли ущерб экономике. Из-за пожаров в прошлом году в Иркутске и Бурятии мы потеряли 500 тысяч гектаров леса, а в отдельные годы ущерб от природных явлений для национального благосостояния составляет 1-2% ВВП», — рассказал Орешкин, выступая на международной конференции «Инвестиции в климат: новая парадигма экономического развития России». Проблема климатических измерений, по словам министра, важна для экономики России не меньше, чем для других стран.

Ведомство Орешкина активно работает над тем, чтобы адаптировать российскую экономику к климатическим изменениям. В этом году Минэкономразвития разработало законопроект об отчетности компаний о выбросе парниковых газов (в первую очередь, углекислого). Само это понятие будет впервые прописано в официальных документах. Ожидается, что законопроект будет принят Госдумой до конца года, и тогда уже с января компании обяжут отчитываться о выбросах. Главные противники «углеродного регулирования» — угледобывающие компании, но даже они признают необходимость таких мер.

Закон станет частью климатической доктрины России, принятой еще в 2009 году. В ней, среди прочего, прописано, что к 2020 году объем парниковых выбросов предприятий должен оставить 75% от уровня 1990 года. Такая цель хорошо вписывается в Парижское соглашение, принятое в 2015 году. На сегодняшний день его подписали 195 стран, ратифицировали 169 из них. России среди последних пока нет, хотя, например, вице-премьер Александр Хлопонин активно лоббирует ратификацию. Ожидается, что это произойдет к тому самому 2020 году.

В Парижском соглашении нет четких мер ни в целом, ни для каждой из стран. Есть только общая цель — удержать рост глобальной средней температуры к 2050 году в пределах 1,5°C. Для этого надо первым делом сдерживать эмиссию углекислого газа. Каждый участник договора самостоятельно определяет свой вклад — как законодательный, так и материальный.

Летом о выходе из соглашения объявили США. По правилам, произойти это может не раньше 2020 года (тогда же, когда Россия ратифицирует документ), но свою позицию Дональд Трамп обозначил уже сейчас. Американского лидера не устраивает, что забота о климате может обернуться снижением производства в его стране из-за жестких требований к предприятиям. В ответ Трампа не пригласили на очередной саммит по вопросам климата во французской столице, который должен пройти 12 декабря.

У российских властей похожие опасения. К тому же, в Москве боятся, что многие торговые партнеры (страны БРИКС, Южная Корея, Япония, Норвегия) откажутся от импорта российских товаров из-за того, что в процессе их производства в атмосферу попало слишком много парниковых газов. Глава Минприроды Сергей Донской назвал такой подход «углеродным протекционизмом».

Глава Минэкономразвития — не первый российский чиновник, который говорит о пагубном влиянии экономики на климат, и наоборот. Летом похожие заявления делал министр сельского хозяйства Александр Ткачев. Он приводил те же цифры — 2% ВВП, которые Россия может потерять от глобального потепления. «Такие процессы особенно влияют на сельское хозяйство, которое зависит от погодных условий гораздо больше, чем какая-либо другая отрасль экономики», — говорил Ткачев, признавая, что и его отрасль вносит немалый вклад в глобальное потепление.

В начале ноября Всемирная метеорологическая организация (специализированное межправительственное учреждение ООН) опубликовала доклад, согласно которому четыре последних года стали самыми жаркими за всю историю наблюдений, то есть с 1870-х годов. Самые высокие температуры были зафиксированы в прошлом году — в среднем по планете столбики термометров поднимались до 0,6°C. Но тогда на климат влияло явление, известное как Эль-Ниньо — существенное колебание температуры воды в экваториальной части Тихого океана. Без учета него самым теплым годом становится уже 2017-й.