Доходное место – на кладбище

Как ни парадоксально это звучит, но именно в ритуально-похоронном деле жизнь последние годы кипит, как, наверное, ни в какой другой отрасли. Кризис его никак не затронул, а теперь образовались даже и новые перспективы – до конца года в России может появиться новый закон «О погребении и похоронном деле».

О его необходимости эксперты говорят уже больше 10 лет, но все проекты пока отметались на стадии подготовки. Дело сдвинулось с мертвой точки только этим летом, когда на проблему обратил внимание президент Владимир Путин, дав очередную порцию поручений с конкретными сроками исполнения. Главная цель нового закона – упорядочить ситуацию на рынке ритуальных услуг, который все последнее время жил и работал именно по рыночным принципам. С одной стороны, это обеспечило ему довольно успешный рост и развитие с множеством разных игроков и жесткой конкуренцией. С другой – полное отсутствие какого бы то ни было регулирования породило криминал, коррупцию и массовый уход бизнеса в тень.

«Можете считать, что это рейдерский захват»

Так цитирует пресс-служба суда города Старый Оскол местного следователя СК по особо важным делам. На прошлой неделе он вместе с двумя сотрудниками ритуальных фирм был осужден за мошенничество. Фактически, говорят в суде, эти трое попытались монополизировать похоронный рынок города, а следователь – еще и обложить конкурентов данью. И таких новостей полно. В Омске судят ритуального агента за взятку полицейскому, а в Кемеровской области возбудили дело в отношении полицейского, продававшего данные родственников умерших «черным агентам». В Санкт-Петербурге антимонопольщики заподозрили местные власти в захвате рынка ритуальных услуг, и подобные случаи ФАС регулярно фиксирует практически во всех крупных городах. Даже в Москве недавно разразился скандал в столичном бюро судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) – в нескольких моргах прошли обыски, уволился начальник бюро Евгений Кильдюшов. По предварительным данным, уголовное дело связано с вымогательством денег у сотрудников ритуальных служб за выдачу тел.

В компании Ritual.ru нынешнее состояние рынка охарактеризовали кратко и емко: коррупция, завышенные цены, «черные агенты», высокие риски заказчиков, криминал. Легальный оборот оценивается в 50–60 млрд рублей в год, а теневой – в разы больше, до 250 млрд рублей, то есть 70–80%. Такие же результаты дала и проведенная этим летом проверка контрольно-ревизионного управления (КРУ) администрации президента РФ. Хотя подробных исследований по рынку маркетологи не делали уже несколько лет. Как сообщили «Деловому еженедельнику «Профиль» в компании BusinesStat, «этот рынок непопулярен с точки зрения маркетинговых исследований».

Но это не говорит о том, что этот рынок непопулярен в принципе. На-оборот, как отмечает исполнительный директор Союза похоронных организаций и крематориев (СПОК) Елена Андреева, сейчас на рынок ритуальных услуг может зайти любой желающий – лицензирование на этот вид деятельности было отменено 15 лет назад, в 2002 году. «Смертность связана со статистическими данными – количеством жителей и числом печальных случаев ухода из жизни на душу населения, – поясняет она. – И когда на 100 случаев смертей приходится 50 фирм по оказанию ритуальных услуг, то за каждым умершим выстраивается целая очередь похоронных компаний».

«Черный агент» следит за тобой

Не успеет еще остыть тело умершего, а порог дома, где произошло горе, уже обивают похоронные агенты. Хлопот немало. «Человек обязан пройти определенную процедуру, связанную с оформлением документов: получить медицинскую справку о смерти, гербовое свидетельство, а затем организовывать процесс погребения или кремации», – говорит Елена Андреева. Заказать эту услугу можно, выбор агентов широк, но инициатива должна, по идее, исходить от близких умершего. Но агенты возникают, как по волшебству, сами по себе. Правда, чуда никакого тут нет – обычно информацию о потенциальных клиентах продают полицейские и сотрудники «скорой».

Таких агентов называют «черными» – они не являются сотрудниками легальных профильных фирм. Но распознать это почти невозможно, так как на своей визитке «черный агент» может указать любую из популярных компаний, и с большой долей вероятности проверять его убитые горем люди не станут – не до того. Из-за этого, говорит Андреева, страдает репутация легальных фирм, но куда больше достается клиентам. «За дело берется человек, который не обладает ни профессиональным опытом, ни знаниями и не может организовать весь процесс с гарантиями, – отмечает эксперт. – Хотя мы знаем случаи, когда таким образом просто идет борьба за клиента и некорректно себя ведут даже легальные компании».

Как нередко бывает, в общих чертах рассказал президент общества защиты прав потребителей в сфере ритуально-похоронных услуг «Верум» Владимир Горелов. «Сотрудники аффилированных организаций, выигравших торги на транспортировку тел умерших в морг», подчас требуют с родственников умерших деньги за вынос тела из дома, хотя, согласно контрактам, услуга должна предоставляться бесплатно. Далее сотрудники перевозки забирают паспорт умершего у родственников и просят приехать к ним в офис, чтобы оформить заказ на ритуальные услуги. И эти сотрудники сами решают, в какой морг им везти тело. А если родственники артачатся, то покойного «с большой вероятностью отвозят в самый дальний и неудобный морг, но опять же тот, где сидят агенты этой аффилированной организации». Особо придирчивым клиентам препятствуют в получении тела умершего в морге. «Могут не принять гроб и принадлежности, привезенные другой ритуальной компанией, назначат выдачу на очень раннее или, наоборот, на очень позднее время», – рассказывает Горелов.

Мало кто знает, что государство, гарантирующее своим гражданам достойный уход из жизни, выделяет из бюджета каждому минимум по 4 тыс. рублей на организацию похорон. Конечно, этого обычно недостаточно даже на самые скромные похороны. Как правило, муниципальные службы на эти деньги хоронят тех, о ком некому позаботиться. Где-то из местных бюджетов выделяются дополнительные средства. В Москве, например, эта сумма для неработающих пенсионеров составляет 16,5 тыс. рублей.

Но если хоронить достойно, то в той же Москве это будет стоить 25–30 тыс. рублей. «Благодаря «черным агентам» эти суммы удваиваются и утраиваются за счет оплаты услуг, которые должны предоставляться бесплатно, – объясняет Владимир Горелов. – Например, земля на кладбище предоставляется бесплатно – а ее вам продают, обмывание тела в морге бесплатно, а делают это за деньги». Или, как часто случается, приехали люди на кладбище, а рядом с могилой – куча мусора. «Администрация кладбища за уборку возьмет 5 тыс. рублей, хотя кладбище и так должно содержаться в порядке», – продолжает эксперт. Каждый случай индивидуален, говорит он, но правило одно: на каждом этапе похоронной процедуры деньги требуют за все, что должно предоставляться бесплатно.

Ритуальная монополия

Фактическую монополию на оказание ритуальных услуг при этом установили органы исполнительной власти и бюджетные организации, говорит Горелов. Это касается услуг по приему заказов, агентских услуг по организации похорон, установки надмогильных сооружений, выдачи разрешений иным хозяйствующим субъектам на установку надмогильных сооружений, продажи семейно-родовых захоронений, поиска агентов в моргах. «Это привело к полному отсутствию легальной конкуренции», – считает эксперт. В свою очередь, Елена Андреева из СПОК отмечает, что Федеральная антимонопольная служба еще в 2008–2010 годах провела обширное исследование отрасли и выявила множество нарушений. Именно ФАС еще тогда и выступила с инициативой принятия нового закона «О погребении и похоронном деле». «К сожалению, это ничем так и не закончилось», – констатирует Андреева

В результате, говорит Горелов, «сотрудники бюджетных учреждений за откаты осуществляют данный вид услуг, приобретая информацию о смерти, оказывая навязанные услуги гражданам, приставая к ним прямо на кладбище возле могил». «Кроме того, администрация кладбищ с указания бюджетных учреждений размещает на кладбищах информационные щиты, на которых указывается, что все иные оказывающие услуги в сфере ритуально-похоронной отрасли предприниматели, кроме конкретного бюджетного учреждения, являются мошенниками», – рассказывает эксперт. По его мнению, такие действия не только ограничивают конкуренцию, но и создают множество административных барьеров как для потребителей, так и для предпринимателей.

Провальным оказался запущенный пару лет назад эксперимент с продажей участков на кладбищах на электронных аукционах. Правда, эта инициатива изначально выглядела довольно странно – сложно представить, как убитые горем люди должны торговаться за место на кладбище. По словам Елены Андреевой, таким образом местные власти пытались избавиться от криминала, но получилось наоборот. «По закону, места на кладбище предоставляются бесплатно, но ни для кого не секрет, что они продаются, – объясняет эксперт. – Продажей мест через портал госуслуг попытались исключить нелегальную торговлю «из рук в руки». Но цены на этих аукционах порой вызывали недоумение – стоимость участка доходила до стоимости квартиры». В Союз похоронных организаций обращались с жалобами те, кто пробовал реализовать возможность покупки участка на кладбище через интернет. «Жаловались на то, что в момент ввода необходимых данных система зависала, – рассказывает Андреева. – Но контактную информацию, номера телефонов система уже получала, и история заканчивалась простым и понятным способом – места продавались «из рук в руки».

Их нравы

Как ни странно, но культура ритуального бизнеса на Западе выглядит куда более консервативной, нежели в России, где так настойчиво педалируется тема традиций, скреп и стабильности. «Во всем мире данная отрасль жестко регламентирована, и государство четко следит, как эти нормы и требования выполняются, – говорит Елена Андреева. – Существуют системы штрафов, наказаний, вплоть до исключения из реестров соответствующих организаций».

Наиболее развит рынок ритуальных услуг в Америке, считает Владимир Горелов. Там в отрасли задействовано более 21 тыс. бюро, а объем рынка оценивается почти в $21 млрд. «Американские похороны от момента выставления тела покойного для прощания до завершения похоронной церемонии идут не более двух часов, большую часть времени занимает сама церемония прощания в похоронном доме», – рассказывает эксперт. Морг, траурный зал и место захоронения находятся рядом и, как правило, принадлежат одному похоронному дому. «Подготовка тела, выбор гроба, подготовка участка для захоронения и сама прощальная церемония осуществляются обычно одной компанией, – продолжает Горелов. – Родственники не решают сложные логистические и менеджерские задачи, а приобретают комплексную услугу, которая подра-зумевает четкое функционирование всей похоронной инфраструктуры».

Во всех штатах США лицензирование похоронных директоров обязательно, добавляет Ольга Баранская, директор Института обрядовой культуры ФАУ «РосКапСтрой» Минстроя России, член Экспертной группы по похоронному делу в рамках Комиссии по жилищно-коммунальному хозяйству Общественного совета Минстроя. Так, в США, по ее словам, разработаны и утверждены единые требования к этим предпринимателям: возраст не моложе 21 года, два года обучения похоронной профессии в специализированном учебном заведении, один год стажировки в качестве ученика. Положительным называет Баранская и соответствующий опыт Франции. Деятельность похоронных операторов в этой стране также подлежит обязательному лицензированию. «Все фирмы и лица, которые находятся в контакте с семьями и оказывают услуги, должны иметь специальное разрешение, – рассказывает она. – Руководители медицинских учреждений, пансионатов для престарелых обязаны принимать все меры, чтобы врачи и сотрудники этих учреждений не оказались вовлеченными в преступную деятельность в качестве «посредников» похоронных фирм».

Похоронный марш

Надо сказать, что в России есть несколько примеров вполне успешных бизнес-историй в ритуальном деле и без какой-либо государственной опеки. Это компании, которые сумели автоматизировать свои услуги, дав возможность заказать полный их пакет онлайн, в системе «единого окна». В частности, компания Ritual.ru сумела сделать это еще год назад. И если на первый квартал 2016 года за предприятием, работающим на рынке почти 25 лет, числился накопленный убыток 36 млн рублей, то в первом квартале 2017‑го впервые за 12 лет оно получило прибыль и заплатило с нее налог. Буквально за год оборот компании увеличился в 30 раз, было создано 80 рабочих мест. Автоматизация услуг, уверяют в Ritual.ru, позволила исключить криминальные, коррупционные и обманные компоненты, присущие похоронной сфере. Эта модель, считают в компании, «наглядно показывает, что изменения в закон «О погребении и похоронном деле» не являются «крайне необходимыми» и мнение, что «без них отрасль никогда не выберется из клещей коррупции и черного рынка», является ошибочным – только сам бизнес и сам потребитель могут создать среду, в которой не будет коррупции и обмана».

«Официальные похоронщики, члены нашего союза, не только не скрывают свои доходы, но и активно инвестируют в отрасль, представляют ее на достойном уровне», – отмечает Елена Андреева. Основная проблема, по ее словам, в том, что организация похоронного дела отдана на откуп местному самоуправлению, а у муниципалов ограниченный бюджет: «среди них есть и богатые, но есть и такие, которым нужно финансово помогать». «Это тоже влияет на качество обслуживания похоронных объектов, кладбищ, – говорит она. – Но сейчас наблюдается определенный интерес к инвестициям в отрасль, к постройке объектов похоронного назначения. Активно развивается кремация, начинают строиться кремационные комплексы, так как существует много проблем, связанных с нехваткой мест на кладбищах. Строятся и похоронные дома, оказывающие комплекс услуг, что удобно для потребителя».

Обряд законотворчества

Тем не менее в СПОК ратуют за «здравое ограничение конкуренции со стороны государства». По словам Елены Андреевой, диалог о принятии нового закона начался в 2014 году, когда правительство поручило это занятие Минстрою. «Открытая конкуренция, конечно, должна быть, но все же нельзя забывать о социальной значимости и уникальности отрасли, – отмечает она. – И поэтому государство должно обеспечивать данные людям гарантии, а компании в конкурентной борьбе не должны задевать интересы потребителей, которые часто страдают от этой агрессивной конкуренции». Невмешательство государства приводит к коррумпированности и монополизации рынка, соглашается Владимир Горелов. Даже в тех областях, где рынок вполне саморегулируется, государство не должно полностью устраняться, считает он: «В России похороны могут продолжаться от нескольких часов до нескольких суток, а тело с момента смерти до момента захоронения будет перемещено несколько раз на расстояние до нескольких десятков километров. Количество агентов, с которыми родственники будут непосредственно взаимодействовать, варьируется от 2–3 до нескольких десятков».

Государство должно присутствовать на рынке, уверена Ольга Баранская: «Нужно понимать, что, полностью отдавая эту сферу в руки частных игроков, мы можем получить различные виды мошенничеств. Например, когда родственники из корыстных соображений не станут регистрировать смерть, чтобы продолжить получать пенсию или не потерять очередь на получение жилья (если речь идет о ветеране Великой Отечественной войны). Таких примеров, к сожалению, немало». Елена Андреева добавляет, что ритуальные услуги – «это не столько бизнес, сколько обеспечение государственных гарантий, потому что государство гарантирует каждому достойный уход из жизни», и новый закон мог бы дать правила, которым «должен будет следовать любой работник отрасли – будь то ИП или крупное предприятие».

До июля этого года, правда, все идеи реформы рынка ритуальных услуг носили дискуссионный характер. А теперь наконец обозначился примерный дедлайн – до декабря этого года, согласно поручению президента Путина, законопроект должен быть внесен в Госдуму. Ольга Баранская, которая также входит в состав Экспертного совета по выработке государственной политики в сфере погребения и похоронного дела при Минстрое (а это ведомство и станет, по всей видимости, официальным регулятором), рассказала, что в документе «сформулированы базовые требования к объектам похоронного назначения; определены основные требования к участникам рынка в части деятельности специализированных служб; частично сформированы требования к профессиональной подготовке сотрудников похоронных предприятий; определена ответственность за нарушение требований и правил оказания ритуальных услуг, а также продажу информации об умерших».

Однако пока законопроект эксперты считают сырым. «За рамками остался ряд существенных проблем похоронной отрасли, – признает Баранская. – Требует уточнения механизм регулирования взаимодействия предприятий похоронной отрасли, различных форм собственности. Не определены права и ответственность частных инвесторов, риски и последствия реализации частных проектов в похоронном деле». Непонятно также, будет ли возвращено лицензирование или законодатель ограничится созданием специального реестра предприятий, отвечающих выработанным требованиям.

Не урегулирован вопрос и о создании частных кладбищ и семейно-родовых склепов. «Сейчас многие живут за городом, и платные ритуальные услуги на высшем уровне в каком-либо частном поселке были бы, конечно, востребованы», – говорит Андреева. Частные кладбища есть и сейчас, но только они нелегальны и могут быть закрыты властями в любой момент. Эти вопросы не регулируются Земельным кодексом, а значит, никто не вправе выводить из оборота земли под частные захоронения. «Здесь мог бы быть некий механизм государственно-частного партнерства, когда земля государственная, а оказание услуг на ней производится частной компанией, которая готова вкладывать деньги и обслуживать кладбище на достойном уровне», – рассуждает Елена Андреева.

Государственные же кладбища, особенно в крупных городах, переполняются, но вопрос возможности повторных захоронений на заброшенных могилах остается открытым. «Люди, часто по объективным причинам, не ухаживают за могилами, не посещают их, – говорит руководитель СПОК. – Бывает и так, что владельцы элитных мест захоронения умудряются ими торговать. Есть процедура признания места захоронения бесхозным, но она очень долгая, осуществляется в судебном порядке». По словам Андреевой, выходом из сложившейся ситуации было бы установление обязательства для граждан ухаживать за своими могилами, например, через заключение договора с кладбищем. Такая практика существует в странах Европы: договор заключают на 10–20 лет, и если он не продлевается, то участок предоставляют кому-то другому. «При этом ни о каком глумлении речи не идет, – подчеркивает эксперт. – Останки из заброшенных могил могли бы выкапываться и кремироваться, на специальном «поле памяти» можно устраивать специальные мемориальные доски, где отражалась бы информация о том, какие люди здесь были захоронены». И хотя механизмы реализации этой идеи есть разные, сама мысль об этом, сетует Елена Андреева, воспринимается в России в штыки: «Любые попытки обсуждения этой темы расцениваются как неуважение к своему прошлому».