«В кризис бизнесу надо помогать, а не отбирать последнее»

– Владимир Путин в своем послании Федеральному собранию заявил о необходимости улучшать свободу предпринимательства. Из возбужденных по экономическим статьям дел, сказал он, лишь малая часть доходит до суда, при этом свой бизнес фигуранты таких дел фактически гарантированно теряют. Откуда это знание? Президент вас услышал?

– Да, он нас услышал: эти цифры были и в моем ежегодном докладе президенту, об этом говорили и предпринимательские объединения. К сожалению, ситуация пока не улучшается. Самая эффективная «дубина» для рейдерских атак, самый универсальный инструмент захвата собственности – это уголовное право. Возбуждается уголовное дело, и все – предприниматель парализован, его бизнес разваливается, банки начинают забирать кредиты. Чаще всего, если уж предприятие «зацепили», его не отпускают – доводят до банкротства или меняют акционеров.

Несколько лет назад начался процесс гуманизации уголовного законодательства в экономической сфере, что позволило нам двинуться вперед. Например, теперь нельзя возбуждать дела по экономическим статьям лишь по заявлению полицейского. Это не очень их останавливает, но все же положительный сдвиг. Что касается налоговых преступлений, то здесь, скорее, сделан шаг назад – возвращен старый порядок возбуждения таких дел по инициативе следователя, а не налоговых органов, как это изначально предусматривала реформа. Это привело к тому, что за первую половину этого года возбудили больше налоговых дел, чем за весь прошлый.

При этом в суды дела практически никто не передает. За год возбуждается примерно 200 тыс. дел по экономическим статьям, из них порядка 3 тыс. – по налогам. А до суда доходит 42 тыс. дел, еще 15–20 тыс. прекращаются на этапе следствия. Где все остальные? Они копятся из года в год, висят сотнями тысяч, их и не закрывают, и не передают в суд – продлевают, замораживают, потом снова продлевают, и так может продолжаться годами.

– От чего больше страдают предприниматели? С чем связывают свои страхи?

– Сейчас проблема в макроэкономике. Стало непонятно, что делать дальше. Многие уже начинают чувствовать серьезное снижение спроса, а это для предпринимателей более важный фактор, чем инфляция. По-прежнему растут издержки. В других странах, когда происходит стагнация, сразу снижают ставки по кредитам. У нас же, с одной стороны, идет снижение спроса из-за падения цен на нефть, а с другой – кредитная ставка по стране выросла в среднем до 25%, что повлекло и рост издержек. В итоге предприниматели оказались в неких ножницах.

– Критерием экономического роста, как следует из того же послания, для России должно стать наращивание несырьевого экспорта. Что мы можем предложить миру и на каких рынках?

– Здесь начинать надо постепенно. С точки зрения экспорта некоторые вещи лежат на поверхности. Вот, например, мы поставляем в Китай круглый лес. А у них вдоль границы с нами построены целые комплексы деревоперерабатывающих заводов по самой примитивной обработке, не буфеты из красного дерева там делают. Не говоря уже о том, что Китай является мировым лидером в бумажной промышленности. Точно так же Финляндия перерабатывала наш круглый лес, а свой при этом не трогала. Или другой пример – химическая промышленность. Мы поставляем первичный полиэтилен, но покупаем полиэтиленовые пакеты и мыльницы из пластика – невыгодно производить их у нас. Это выгодно делать в том же Китае, где налоги меньше, дешевле труд и электроэнергия.

Нужно отрегулировать экономику так, чтобы зарабатывали не китайцы, а мы. Дайте стимул нашим предпринимателям, снизьте налоги для тех, кто инвестирует, создайте условия низкой процентной ставки. В Китае эта ставка в разы ниже, а в Европе – еще ниже, чем в Китае, сегодня там даже отрицательные ставки по депозитам по евро. Дайте нам развиваться в конкурентоспособных условиях, и мы тоже мыльницы произведем, а через некоторое время – и свои «мерседесы».

– Вы принимали участие в разработке программы «Экономика роста» Столыпинского клуба. Есть ли реакция на программу со стороны правительства или президента?

– Нас критикуют, конечно, многие. Но это хорошо. Как говорил Махатма Ганди, сначала тебя не замечают, потом над тобой смеются, потом с тобой спорят, потом ты побеждаешь. Мы на третьем этапе.

Из правительства официальной реакции пока нет. В частном порядке мы общались с разными его представителями, многие выражают несогласие по отдельным пунктам, но тем не менее в целом считают программу правильной. Мы надеемся, что удастся провести дискуссию на уровне председателя правительства. Главная тема критики – то, что мы ратуем за мягкую денежную кредитную политику в условиях высокой инфляции. Считают, что это полностью разбалансирует систему и еще разгонит инфляцию. Но наша инфляция – не монетарная, она почти не зависит от того количества денег, которые есть внутри экономики. Именно монетарная инфляция сегодня фактически имеет отрицательное значение.

У нас же инфляция импортируемая, зависит от цены на импортные товары – курс рубля падает, и цены пересматривают. У нас инфляция тарифная, так как по-прежнему растут процентные ставки. В ЦБ, похоже, рассчитывали, что увеличение ставки снизит инфляцию, но это не так. Цены производителей выросли серьезно, потому что они должны были учесть новую ставку в стоимости продукции. Есть еще инфляция монопольная. Дефицит товаров по-прежнему существует везде, нет достаточной конкуренции, отсюда серьезное давление на цены.

Поэтому первое, что мы предлагаем, – создать механизм доведения средств до производителя. Никакие инвестиции в производство невозможны без первичного капитала, но таких кредитов – по приемлемым ставкам и на долгий срок, на период окупаемости проекта – сегодня нет. Второй момент – ипотека. АИЖК (Агентство по ипотечному жилищному кредитованию. – «Профиль») уже работает нормально – выкупает ипотечные закладные, рефинансирует банки, снимает с них риски. Дайте больше денег – стройка пойдет. Можно создать и кредитные портфели малого бизнеса. Смысл такой: все кредиты маленькие, но банк их может по определенной схеме соединить в один портфель, выпустить под них ценные бумаги и заложить их в ЦБ. Это не создаст никаких рисков для инфляции.

– Воспринимаете ли вы «Экономику роста» как альтернативу официальной программе‑2030?

– Мы предлагаем модель, ориентированную прежде всего на рост, а не на стабилизацию экономики. Мы смотрим на опыт Японии, Китая, в какой-то степени Канады, Ирландии, Сингапура и Малайзии, добившихся роста экономики в кризис либо при общей ее отсталости. Они нацеливали политику на экономический рост, а не на популярные решения, заботясь не о завтрашнем дне, а о послезавтрашнем. Насыщение рынка деньгами, которые стимулировали бы бизнес вкладывать в экономику, – главный фактор подобной политики. Кроме этого, необходимо снижение налоговой нагрузки для развивающихся производств.

– Введение нового налога по системе «Платон» для автоперевозчиков породило волну протестов дальнобойщиков. Президент Путин теперь предлагает отменить для них транспортный налог. Как вы в целом оцениваете налоговую политику государства?

– Так или иначе, это рост нагрузки на бизнес. Если говорить конкретно о «Платоне», то такая система нужна, другое дело, что на старте к ней было много вопросов и, может быть, не стоило вводить ее в кризис. Но это все-таки частность. А в целом, несмотря на то, что еще в прошлогоднем послании президент объявил мораторий на повышение налогов, мы почти каждый день сталкиваемся с тем, что общая нагрузка на бизнес растет, сталкиваемся с новыми неналоговыми платежами, изменениями налогооблагаемой базы. Это и налог на имущество, который теперь считается по кадастровой стоимости, и социальные платежи, и экологические.

Хотя, казалось бы, в условиях экономического кризиса предприятиям надо помогать, а не тянуть с них последнее. Сейчас многие ведомства стали «добирать» средства с бизнеса. Но в результате будут остановлены предприятия, многие потеряют работу, то есть негативный социальный эффект будет значительно больше, чем от недополученных в бюджет пяти копеек. Нашему социальному и экономическому блоку нужно понять, что 90% доходов российских семей – это зарплаты и только 10% – социальные пособия и выплаты. Поэтому прежде всего надо смотреть не на государственный бюджет. Гораздо важнее, чтобы домохозяйства чувствовали себя уверенно.

В большинстве стран налоги выше, чем в России, но это касается прежде всего физических лиц, это прогрессивная система налогообложения. Многие наши либеральные экономисты считают, что наш налог в 13% – это великая заслуга и преимущество российской экономики перед другими странами. Но это не так, это всегда было временной мерой. Президент говорил, что она продлится не более 10 лет, что это нужно для того, чтобы вернуть вывезенные капиталы, которые находятся на офшорных счетах. Конечно же, богатые должны платить больше, чем бедные. У нас же в результате получилась огромная дифференциация людей. Деньги частично пришли из офшорных зон, но только те, которые необходимо тратить здесь. Поэтому сейчас приходится вводить специальный закон о «киках» (контролируемых иностранных компаниях) одновременно с амнистией капиталов, чтобы вернуть оставшиеся деньги из-за рубежа.

НДФЛ должен быть прогрессивным, а налоги для бизнеса, наоборот, ниже. Тогда предпринимателю станет намного выгоднее вкладывать доходы обратно в производство, начнет увеличиваться количество рабочих мест. Сейчас главная задача для налоговой системы – создать налоговые стимулы для тех, кто создает новые производства и технологии. За это мы ратуем в «Экономике роста», не предлагая в краткосрочной перспективе каких-то более кардинальных мер. А предлагаем мы, например, льготу по социальным платежам для предприятий с высокой производительностью труда. Поскольку такое предприятие эффективнее по отрасли, чем другие, то и зарплаты там более высокие, соответственно, налоги с этих зарплат тоже будут высокие, даже если ставка будет ниже. Кроме того, мы предлагаем эти страховые платежи вернуть в систему ЕСН (единого социального налога. – «Профиль»). Было ошибкой переводить их в страхование, потому что это не страховые платежи, это просто налог на зарплату, который платят все и в результате получают свою пенсию.

Также мы предлагаем отменить накопительную часть пенсии. Платить налог ЕСН все обязаны, за что и получают базовую пенсию, а вкладывать в частные пенсионные фонды можно только на добровольной основе.

– Вы возглавляете Комитет российско-китайской дружбы. Действительно ли дружба крепнет? Каковы перспективы экономического сотрудничества двух стран?

– Процесс идет очень непросто, хотя мы много говорили о том, что Китай берет на себя или возьмет в будущем тот недостаток инвестиций, которые мы потеряли в результате санкций Запада. За этот год ситуация изменилась. Китайские компании – крупные и помельче – чувствуют, что вектор меняется, начинают вкладывать в российские проекты. Конечно, это не совсем те инвестиционные фонды, что мы привыкли видеть на Западе, в основном это производственно-промышленные группы, которые хотят вкладываться в совместные производственные проекты. Сейчас, например, идет активный зондаж энергетики. Есть компании, которые хотят вложиться в генерацию. Так, Ярославская ТЭЦ строится уже с практически 50‑процентной долей китайской компании. Для них важно поставить свое оборудование. Сегодня в Китае производят всё – от самых маленьких котлов для индивидуальных домов до турбин для крупных электростанций.

С другой китайской компанией, одним из крупнейших мировых производителей систем очистки воды, подписан контракт на установку 100 малых очистных сооружений для населенных пунктов поселкового типа у нас в России. Есть интерес китайцев и в инвестициях в производство экологически чистых продуктов. Это очень большая ниша для нашего экспорта, и она уже реализовывается. Идут поставки пищевых масел в Китай, началось строительство нескольких предприятий на территории России, в частности, молочных заводов на Дальнем Востоке. Есть совместные проекты по производству и переработке топинамбура.

– Предпринимательское сообщество часто говорит об утрате доверия к государству. Возможно ли его вернуть, и как именно?

– Возможно – правильной экономической политикой, не словами, а делами. Например, сократить количество проверок. Это уже пытались сделать, но в результате ничего не получилось – они все растут и растут.

Если вчера еще можно было отделаться какими-то небольшими, косметическими доработками, то сегодня нужны системные решения по выходу из кризиса, комплексные решения в области денежно-кредитной, налоговой, тарифной, таможенной, судебной, административной. Если реализовать только что-то одно, то все остальное все равно утянет нас на дно. Поэтому и в управлении нужны изменения, нужен центр реформ – администрация развития, как мы ее называем. Управление развитием должно быть иным, нежели управление текущим состоянием. Того, кто занимается развитием, просто задушат проблемы текущего дня – течет ли крыша или платежка неверная пришла. Этим надо заниматься людям с разными головами, с разными квалификациями. Мы должны project management выделить в отдельную структуру на базе новой информации, статистики, которой сегодня нет. Это должна быть государственная структура, подчиняющаяся непосредственно президенту. А сегодня, без этих данных, мы ориентируемся в экономике, как слепые котята.