Архивная публикация 2007 года: "Мифы о злом атоме"
Немецкие исследователи изучают на Урале последствия работы завода «Маяк». По их мнению, оценка степени зараженности завышена. Сколько людей погибло от долгосрочных последствий крупнейших катастроф в Хиросиме и Чернобыле — действительно ли их число значительно меньше, чем предполагалось?Клеменс Вода и трое его русских коллег подготовились основательно: на них шлемы с сеткой от мошки, на поясах дозиметры. Они проходят мимо охранника, скучающего возле металлического забора высотой в метр, на котором прикреплена желтая табличка «радиоактивность».
Грузовик въезжает в закрытую зону. Дороги и поля не ухожены, все поросло осокой и камышом. Район вдоль болотистых берегов Течи уже несколько десятков лет для людей закрыт.
Группа добирается до Метлино, деревни-призрака, из которой всех эвакуировали в 1956 году. Над постройками возвышается остов зернохранилища. Исследователи берут пробы почвы. Они бредут в резиновых сапогах по щиколотку в воде в направлении церкви, тоже печальной руины. Один из них залезает на звонницу, выбивает из кладки один кирпич и забирает его с собой — это объект исследования.
Клеменс Вода — сотрудник Исследовательского центра по охране здоровья и окружающей среды (GSF), расположенного вблизи Мюнхена, в Нойхерберге. Это крупнейший в Европе институт по изучению защиты от радиоактивности. Сейчас он занят интересной темой. В рамках проекта ЕС под названием Southern Urals Radiation Risk Research проводится исследование южноуральской зоны радиационного риска. Объект изучения — зона, в которой Советы когда-то создавали начинку для своей первой атомной бомбы.
Этот уральский завод назывался «Маяк». Заключенные ГУЛАГа проложили сюда железную дорогу, основали «закрытый город», в котором жили 17 тыс. человек. Построили охлаждающие башни и радиохимический завод. В 1948 году начал работать первый реактор.
Из отработанного в нем материала «красные инженеры» стали добывать оружейный плутоний, занимавший особое место в планах диктатора Иосифа Сталина. Той гигантской ядерной лаборатории не было ни на одной карте.
Среди озабоченных современников на Западе давно нет сомнений: «Маяк» был предзнаменованием грядущих трагедий. Неоднократно звучало обвинение, что советские разработчики без раздумий заражали местность и это стало причиной рождения множества детей с аномалиями и онкологических заболеваний у тысяч жителей.
Несколько недель назад этот ненаселенный пункт — до сих пор не обнаружено ни одной его фотографии тех времен — отметил зловещий юбилей. Осенью 1957 года на «Маяке» взорвался резервуар с 80 тоннами атомных отходов. Один из свидетелей рассказывает: «Странный туман ярко-красного цвета поднимался в небо на километры. Зимой у меня были жуткие головные боли, носом шла кровь, я практически ослеп».
Эта уральская катастрофа имела «намного более тяжелые последствия, чем Чернобыль», сообщал недавно первый канал немецкого ТВ. «Большинство ребят из моего класса умерли от рака», — рассказывает Гюльчара Исмагилова, которой тогда было 11 лет.
Что же случилось на самом деле? Баварские физики хотят докопаться до истины. Потому и берут для анализа пробы почв и кирпичи из церковной кладки.
Есть и другие существенные следы деятельности секретного ядерного комплекса. «Работников еженедельно дозиметрически обследовали и брали у них пробы мочи», — разъясняет сотрудник института GSF Петер Якоб. Сохранилось более 7 тыс. историй болезни в серых папках: «Это неоценимый архив».
Залитые в парафин, хранятся даже почки и печень скончавшихся работников завода. В биофизическом институте в Озерске они стоят вместе с пробами крови, подвергнутыми глубокой заморозке. Даже волосы и выпавшие зубы еще живых работников «Маяка» врачи до сих пор собирают и отсылают в Германию. Зубов собралось уже более 200.
Весь этот биоматериал поступает в лаборатории GSF. Предпринимается попытка составить досье радиации для каждого работника ядерного завода. В этом исследовании — сплошные рекорды. Проект финансирует ЕС, выделивший на него 6,8 млн евро.
Тем не менее работа идет со скрипом. Очень глубоко недоверие к тогдашним руководителям «Маяка». По данным Гринпис, ущерб был нанесен здоровью 272 тыс. человек. Даже в деревне Муслимово, находящейся в 80 км от «Маяка», поныне «каждый второй взрослый страдает бесплодием, у каждого третьего новорожденного отмечаются пороки развития».
Это серьезные упреки. Но в исследованиях они подтверждения не получают. В Мюнхене сразу несколько групп, работающих по своим проектам, занимаются тем, что американцы называют bloody count, — подсчитывают жертвы.
Но в результате последствия оказываются не столь драматичными, как принято думать.
Нет сомнений, люди на Урале делали очень опасную работу. Жили они при этом в атмосфере постоянного страха. Работники спецслужб в темных пальто — примерно человек 150 — метались по территории: должны были следить за выемкой отработанных стержней из реакторов и их транспортировкой в радиохимический цех.
Там, в длинном кирпичном здании, при тусклом свете работало множество женщин, окунавших покрытые коркой стержни в азотную кислоту, отделяя оружейный плутоний.
На Западе для этих операций использовались манипуляторы с дистанционным управлением. А в Советском Союзе рабочим даже не давали респираторов. Пары плутония беспрепятственно попадали в легкие.
Тем не менее ущерб здоровью людей был на удивление мал. Обследовано 6293 мужчин, в период с 1948 по 1972 год работавших на химическом комбинате. По данным Якоба, «в 301 случае имел место летальный исход, причина — рак легких. Однако лишь у 100 умерших заболевание возникло в результате ионизирующего излучения, а у остальных — вследствие табакокурения». Сигареты унесли больше жизней.
И другое, до сих пор не опубликованное исследование ученых из GSF приводит на удивление низкие показатели смертности. Обследовались крестьяне из 40 деревень, находящихся по течению Течи ниже того места, где расположен реактор.
Точно известно, что руководители засекреченной оружейной кузницы с 1949 по 1951 год отходы производства плутония отводили просто в реку. Ядовитый «бульон» вытекал из толстых стальных труб. В итоге в иле отложились цезий-137 и стронций-90. Берега реки стали источником излучения.
В 1951 году в Москву поступил тревожный отчет. Всех жителей подвергли рентгеновскому обследованию. Выставили милицейские посты, которым было велено никого не пускать в воду.
«Реку мы видели только через забор из колючей проволоки или с маленького деревянного мостика», — вспоминает один из жителей. До 1960 года были эвакуированы 22 деревни.
С точки зрения российского комитета по борьбе за права человека, ведущего в судах борьбу за возмещение ущерба, все это были полумеры. Руководство завода осуществляло, по мнению правозащитников, «атомный геноцид» в отношении живущих поблизости татар.
Но анализ показывает, что это обвинение сильно преувеличено. Из людей, живших с 1950 по 1960 год на реке Тече, Национальный институт онкологии в США взял под наблюдение 29 873 пациента. Результат был получен такой: только 46 летальных исходов связано с радиоактивным облучением.
Иными словами, даже в этом жутком месте, которое в Интернете получило название «маяк ядерного безумия», непосредственно от ядерного излучения скончалось менее 50 граждан.
Теперь и немецким исследователям ясно, почему смертность настолько — хотя и относительно — низка. Реку Течу действительно превратили в радиоактивную клоаку, но не настолько страшную, как рассказывают любители слухов. «Крестьянин, имевший самую высокую дозу из всех, живших на Тече, получил всего 0,45 грей», — объясняет Якоб.
А летальная доза, наносящая ущерб, несовместимый с жизнью, вызывающая в течение ближайших двух недель высокую температуру, изменение состава крови и в конце концов смерть, составляет 6 грей.
Новые данные вызывают удивление. До сих пор «Маяк» считался преддверием ада и самым зараженным местом на Земле.
Более того, всякий раз, когда речь заходит о невидимом зле радиоактивности, среднему налогоплательщику в голову приходят самые жуткие мысли. Сразу начинают думать о загнивании и разложении, об уродствах апокалиптического масштаба.
В Западной Германии этические и политические взгляды целого поколения сформировались, когда велась кампания против ионизирующего излучения. Это отношение выразилось в лозунге «Атомным электростанциям — нет!». Эти люди прошли школу водных баталий возле Брокдорфа и сидячих демонстраций перед резервуарами с ядерными отходами.
Атом отождествлялся со злом.
Такое понимание ситуации сформировалось в Японии во время Второй мировой войны, потому что была использована атомная бомба. 6 августа 1945 года американский самолет сбросил над Хиросимой бомбу под названием Little Boy. Электроника сработала на высоте 600 м прямо над центром города.
На поверхности земли температура составляла 3000 градусов. Огненный шар буквально снес весь центр города. Погибло 140 тыс. человек. Тремя днями позже была сброшена вторая атомная бомба — над Нагасаки, унесшая жизни 70 тыс. человек.
Когда же в 1986 году в Чернобыле взорвался реактор, понятийная ассоциация возникла очень быстро. На Украине каким-то образом случился «ядерный геноцид». То есть нужно было что-то предпринимать.
Пресса стала сообщать о том, что лес сделался красным и что даже насекомые стали непохожи на нормальных. Бригады советских ликвидаторов в масках начали появляться на экранах, равно как и дети, рождавшиеся лысыми, а затем еще и бригады строителей, пытавшихся сделать бетонную пробку, а позже и бетонный саркофаг над взорвавшимся реактором.
По прошествии 15 лет после аварии с немецкий журнал Focus подвел итог трагедии: 0,5 млн убитых.
Было ли все это лишь апокалиптическим фольклором?
Нет сомнений в том, что при катастрофе на Украине зараженными оказались крупные территории. От долгосрочных последствий в течение последовавших десятилетий могли скончаться до 4 тыс. ликвидаторов и жителей областей, получивших высокие дозы заражения.
Разговоры о сотнях тысяч жертв, которые в свое время вели противники ядерной энергетики, оказались чепухой. Они опирались в основном на весьма расплывчатые экстраполяции, делавшиеся на основании слухов, которые распространяли советские диссиденты.
Сложилась цепь мнений, впечатавшихся в коллективное сознание нации.
При этом те, от кого данные сообщения исходили, могли бы давно узнать истину. Уже в 80-е годы радиобиологи и физики, занимавшиеся радиоактивным излучением, считали официальные сообщения о числе жертв и уровне зараженности завышенными.
В настоящее время подозрения переросли в уверенность: во всех горячих точках, где случались атомные катастрофы или происходило промышленное заражение местности, стали работать группы исследователей.
Они собирают данные в Ханфорде (где в США с 1944 года производили плутоний), ведут исследования в английском городке Селлафилде (где в 1957 году из заводской трубы вырвалось радиоактивное облако), отслеживают судьбы горняков, работавших во времена ГДР в Саксонии и Тюрингии на добыче урана.
По всем этим группам сегодня есть новые данные о смертности. Наивысший показатель — и это удивительно — оказался среди горняков Восточной Германии, добывавших уран.
А в Хиросиме, напротив, радиоактивность унесла относительно немного человеческих жизней. Сегодня экспертам хорошо известно, что происходило в первые часы, дни и недели после трагического ядерного взрыва.
Почти все 140 тыс. жертв Хиросимы погибли быстро. Они либо были моментально разорваны взрывной волной, либо спустя несколько дней умирали от последствий острых ожогов кожи.
Лучевая болезнь, та внешне незаметная болезнь, которая, начиная с дозы облучения в 6 грей, ведет к неминуемой смерти, в качестве фактора практически не проявилась. Причина: радиоактивная сила бомбы Little Boy была слишком мала (см. схему, недавно показанную на конференции в Солт-Лейк-Сити).
Но каковы же отдаленные последствия? Не могли ли лучи в организме быть чем-то похожим на бомбу замедленного действия?
После войны японцы совместно с США организовали гигантское эпидемиологическое обследование. Все жители Хиросимы и Нагасаки, выжившие во время атомного взрыва в радиусе 10 км, стали объектом изучения. Ученые спрашивали их: «В каком населенном пункте, на какой улице, в каком доме вы находились в тот момент, когда взорвалась боеголовка?» На каждого жителя рассчитывали его личную дозу облучения. Всего в сферу исследования попало 86 572 человека.
Сегодня, спустя шесть десятков лет, у нас в руках четкие результаты: из выживших во время бомбардировки от последствий ядерного удара до настоящего времени скончалось около 700 человек. Из них:
87 от рака крови;
440 от опухолей;
250 от вызванного облучением инфаркта миокарда;
30 детей, находившихся в момент взрыва в утробе, оказались умственно неполноценными.
Эти статистические данные до сих пор почти не принимались в расчет. В школьных учебниках называются значительно более крупные цифры. Онлайновая энциклопедия «Википедия» указывает, что только в Хиросиме от «отдаленных последствий облучения» скончались 105 тыс. человек.
«Из лучших побуждений многие критики существенно преувеличивали опасность, которую радиоактивность представляет для здоровья человека, — объясняет мюнхенский радиобиолог Альбрехт Келлерер. — Однако, вопреки распространенному мнению, число жертв вовсе не достигает десятков тысяч».
Особенно удивляет то, что и рассказы об уродствах среди новорожденных тоже оказываются чистой выдумкой.
Газеты и журналы регулярно публиковали фотографии разрушенной Хиросимы и сиамских близнецов, детей без глаз или же с тремя руками. На самом же деле нет ни одного исследования, которое бы подтверждало повышение процента уродств среди новорожденных.
Сейчас в Японии предпринимается последняя попытка выяснить взаимосвязи. В исследовании обобщаются данные по 3600 пациентам, пережившим тот августовский день 1945 года в утробе матери. Но и по ним не выявляется повышенного отклонения от хромосомных стандартов.
В Германии, где страх перед атомом переплетается с ужасом перед вымиранием лесов и коровьим бешенством, сложилась национальная психология страха, в которой уровень благоразумия по-прежнему чрезвычайно низок.
Есть немало ненавистников атома, которые в связи с катастрофой в Чернобыле до сих пор не едят грибов из Баварии. Серьезных оснований для этого не было и 20 лет назад.
По официальным данным, получив летальную дозу облучения, в Чернобыле погибли 47 ликвидаторов последствий аварии — тоже тяжелый удар.
«Но в целом вышедшее из-под контроля излучение было слишком низким, чтобы вызвать очень большое число жертв», — объясняет Келлерер.
Только вырвавшийся из реактора йод-131 оставил на Украине тяжелый след. Облаками пыли он осел на лугах и затем через цепь трава—корова—молоко достиг высоких концентраций в щитовидных железах детей. Онкологические заболевания были отмечены примерно у 4 тыс. из них. То обстоятельство, что рак щитовидной железы хорошо операбелен и летальный исход постиг всего девятерых детей, никогда не обсуждалось.
«Без сомнения, Чернобыль был катастрофой, — рассуждает представитель GSF Хайнц-Йорг Хаури, — но факт этот искажали и раздували».
Очевидно, что воздействие трансурановых элементов и быстрых нейтронов, лучей альфа, бета и гамма остается опасным и все еще задает исследователям загадки. Сохранившаяся кузница сталинского оружия для них благодатный объект исследования. Она представляет колоссальное количество хорошо документированных историй болезней и судеб.
«Российские медики накопили в «Маяке» огромный объем информации, — разъясняет Хаури, — и потому сейчас все кинулись на Урал».
Следующая экспедиция уже готовится.
Немецкие исследователи изучают на Урале последствия работы завода «Маяк». По их мнению, оценка степени зараженности завышена. Сколько людей погибло от долгосрочных последствий крупнейших катастроф в Хиросиме и Чернобыле — действительно ли их число значительно меньше, чем предполагалось?Клеменс Вода и трое его русских коллег подготовились основательно: на них шлемы с сеткой от мошки, на поясах дозиметры. Они проходят мимо охранника, скучающего возле металлического забора высотой в метр, на котором прикреплена желтая табличка «радиоактивность».
Грузовик въезжает в закрытую зону. Дороги и поля не ухожены, все поросло осокой и камышом. Район вдоль болотистых берегов Течи уже несколько десятков лет для людей закрыт.
Группа добирается до Метлино, деревни-призрака, из которой всех эвакуировали в 1956 году. Над постройками возвышается остов зернохранилища. Исследователи берут пробы почвы. Они бредут в резиновых сапогах по щиколотку в воде в направлении церкви, тоже печальной руины. Один из них залезает на звонницу, выбивает из кладки один кирпич и забирает его с собой — это объект исследования.
Клеменс Вода — сотрудник Исследовательского центра по охране здоровья и окружающей среды (GSF), расположенного вблизи Мюнхена, в Нойхерберге. Это крупнейший в Европе институт по изучению защиты от радиоактивности. Сейчас он занят интересной темой. В рамках проекта ЕС под названием Southern Urals Radiation Risk Research проводится исследование южноуральской зоны радиационного риска. Объект изучения — зона, в которой Советы когда-то создавали начинку для своей первой атомной бомбы.
Этот уральский завод назывался «Маяк». Заключенные ГУЛАГа проложили сюда железную дорогу, основали «закрытый город», в котором жили 17 тыс. человек. Построили охлаждающие башни и радиохимический завод. В 1948 году начал работать первый реактор.
Из отработанного в нем материала «красные инженеры» стали добывать оружейный плутоний, занимавший особое место в планах диктатора Иосифа Сталина. Той гигантской ядерной лаборатории не было ни на одной карте.
Среди озабоченных современников на Западе давно нет сомнений: «Маяк» был предзнаменованием грядущих трагедий. Неоднократно звучало обвинение, что советские разработчики без раздумий заражали местность и это стало причиной рождения множества детей с аномалиями и онкологических заболеваний у тысяч жителей.
Несколько недель назад этот ненаселенный пункт — до сих пор не обнаружено ни одной его фотографии тех времен — отметил зловещий юбилей. Осенью 1957 года на «Маяке» взорвался резервуар с 80 тоннами атомных отходов. Один из свидетелей рассказывает: «Странный туман ярко-красного цвета поднимался в небо на километры. Зимой у меня были жуткие головные боли, носом шла кровь, я практически ослеп».
Эта уральская катастрофа имела «намного более тяжелые последствия, чем Чернобыль», сообщал недавно первый канал немецкого ТВ. «Большинство ребят из моего класса умерли от рака», — рассказывает Гюльчара Исмагилова, которой тогда было 11 лет.
Что же случилось на самом деле? Баварские физики хотят докопаться до истины. Потому и берут для анализа пробы почв и кирпичи из церковной кладки.
Есть и другие существенные следы деятельности секретного ядерного комплекса. «Работников еженедельно дозиметрически обследовали и брали у них пробы мочи», — разъясняет сотрудник института GSF Петер Якоб. Сохранилось более 7 тыс. историй болезни в серых папках: «Это неоценимый архив».
Залитые в парафин, хранятся даже почки и печень скончавшихся работников завода. В биофизическом институте в Озерске они стоят вместе с пробами крови, подвергнутыми глубокой заморозке. Даже волосы и выпавшие зубы еще живых работников «Маяка» врачи до сих пор собирают и отсылают в Германию. Зубов собралось уже более 200.
Весь этот биоматериал поступает в лаборатории GSF. Предпринимается попытка составить досье радиации для каждого работника ядерного завода. В этом исследовании — сплошные рекорды. Проект финансирует ЕС, выделивший на него 6,8 млн евро.
Тем не менее работа идет со скрипом. Очень глубоко недоверие к тогдашним руководителям «Маяка». По данным Гринпис, ущерб был нанесен здоровью 272 тыс. человек. Даже в деревне Муслимово, находящейся в 80 км от «Маяка», поныне «каждый второй взрослый страдает бесплодием, у каждого третьего новорожденного отмечаются пороки развития».
Это серьезные упреки. Но в исследованиях они подтверждения не получают. В Мюнхене сразу несколько групп, работающих по своим проектам, занимаются тем, что американцы называют bloody count, — подсчитывают жертвы.
Но в результате последствия оказываются не столь драматичными, как принято думать.
Нет сомнений, люди на Урале делали очень опасную работу. Жили они при этом в атмосфере постоянного страха. Работники спецслужб в темных пальто — примерно человек 150 — метались по территории: должны были следить за выемкой отработанных стержней из реакторов и их транспортировкой в радиохимический цех.
Там, в длинном кирпичном здании, при тусклом свете работало множество женщин, окунавших покрытые коркой стержни в азотную кислоту, отделяя оружейный плутоний.
На Западе для этих операций использовались манипуляторы с дистанционным управлением. А в Советском Союзе рабочим даже не давали респираторов. Пары плутония беспрепятственно попадали в легкие.
Тем не менее ущерб здоровью людей был на удивление мал. Обследовано 6293 мужчин, в период с 1948 по 1972 год работавших на химическом комбинате. По данным Якоба, «в 301 случае имел место летальный исход, причина — рак легких. Однако лишь у 100 умерших заболевание возникло в результате ионизирующего излучения, а у остальных — вследствие табакокурения». Сигареты унесли больше жизней.
И другое, до сих пор не опубликованное исследование ученых из GSF приводит на удивление низкие показатели смертности. Обследовались крестьяне из 40 деревень, находящихся по течению Течи ниже того места, где расположен реактор.
Точно известно, что руководители засекреченной оружейной кузницы с 1949 по 1951 год отходы производства плутония отводили просто в реку. Ядовитый «бульон» вытекал из толстых стальных труб. В итоге в иле отложились цезий-137 и стронций-90. Берега реки стали источником излучения.
В 1951 году в Москву поступил тревожный отчет. Всех жителей подвергли рентгеновскому обследованию. Выставили милицейские посты, которым было велено никого не пускать в воду.
«Реку мы видели только через забор из колючей проволоки или с маленького деревянного мостика», — вспоминает один из жителей. До 1960 года были эвакуированы 22 деревни.
С точки зрения российского комитета по борьбе за права человека, ведущего в судах борьбу за возмещение ущерба, все это были полумеры. Руководство завода осуществляло, по мнению правозащитников, «атомный геноцид» в отношении живущих поблизости татар.
Но анализ показывает, что это обвинение сильно преувеличено. Из людей, живших с 1950 по 1960 год на реке Тече, Национальный институт онкологии в США взял под наблюдение 29 873 пациента. Результат был получен такой: только 46 летальных исходов связано с радиоактивным облучением.
Иными словами, даже в этом жутком месте, которое в Интернете получило название «маяк ядерного безумия», непосредственно от ядерного излучения скончалось менее 50 граждан.
Теперь и немецким исследователям ясно, почему смертность настолько — хотя и относительно — низка. Реку Течу действительно превратили в радиоактивную клоаку, но не настолько страшную, как рассказывают любители слухов. «Крестьянин, имевший самую высокую дозу из всех, живших на Тече, получил всего 0,45 грей», — объясняет Якоб.
А летальная доза, наносящая ущерб, несовместимый с жизнью, вызывающая в течение ближайших двух недель высокую температуру, изменение состава крови и в конце концов смерть, составляет 6 грей.
Новые данные вызывают удивление. До сих пор «Маяк» считался преддверием ада и самым зараженным местом на Земле.
Более того, всякий раз, когда речь заходит о невидимом зле радиоактивности, среднему налогоплательщику в голову приходят самые жуткие мысли. Сразу начинают думать о загнивании и разложении, об уродствах апокалиптического масштаба.
В Западной Германии этические и политические взгляды целого поколения сформировались, когда велась кампания против ионизирующего излучения. Это отношение выразилось в лозунге «Атомным электростанциям — нет!». Эти люди прошли школу водных баталий возле Брокдорфа и сидячих демонстраций перед резервуарами с ядерными отходами.
Атом отождествлялся со злом.
Такое понимание ситуации сформировалось в Японии во время Второй мировой войны, потому что была использована атомная бомба. 6 августа 1945 года американский самолет сбросил над Хиросимой бомбу под названием Little Boy. Электроника сработала на высоте 600 м прямо над центром города.
На поверхности земли температура составляла 3000 градусов. Огненный шар буквально снес весь центр города. Погибло 140 тыс. человек. Тремя днями позже была сброшена вторая атомная бомба — над Нагасаки, унесшая жизни 70 тыс. человек.
Когда же в 1986 году в Чернобыле взорвался реактор, понятийная ассоциация возникла очень быстро. На Украине каким-то образом случился «ядерный геноцид». То есть нужно было что-то предпринимать.
Пресса стала сообщать о том, что лес сделался красным и что даже насекомые стали непохожи на нормальных. Бригады советских ликвидаторов в масках начали появляться на экранах, равно как и дети, рождавшиеся лысыми, а затем еще и бригады строителей, пытавшихся сделать бетонную пробку, а позже и бетонный саркофаг над взорвавшимся реактором.
По прошествии 15 лет после аварии с немецкий журнал Focus подвел итог трагедии: 0,5 млн убитых.
Было ли все это лишь апокалиптическим фольклором?
Нет сомнений в том, что при катастрофе на Украине зараженными оказались крупные территории. От долгосрочных последствий в течение последовавших десятилетий могли скончаться до 4 тыс. ликвидаторов и жителей областей, получивших высокие дозы заражения.
Разговоры о сотнях тысяч жертв, которые в свое время вели противники ядерной энергетики, оказались чепухой. Они опирались в основном на весьма расплывчатые экстраполяции, делавшиеся на основании слухов, которые распространяли советские диссиденты.
Сложилась цепь мнений, впечатавшихся в коллективное сознание нации.
При этом те, от кого данные сообщения исходили, могли бы давно узнать истину. Уже в 80-е годы радиобиологи и физики, занимавшиеся радиоактивным излучением, считали официальные сообщения о числе жертв и уровне зараженности завышенными.
В настоящее время подозрения переросли в уверенность: во всех горячих точках, где случались атомные катастрофы или происходило промышленное заражение местности, стали работать группы исследователей.
Они собирают данные в Ханфорде (где в США с 1944 года производили плутоний), ведут исследования в английском городке Селлафилде (где в 1957 году из заводской трубы вырвалось радиоактивное облако), отслеживают судьбы горняков, работавших во времена ГДР в Саксонии и Тюрингии на добыче урана.
По всем этим группам сегодня есть новые данные о смертности. Наивысший показатель — и это удивительно — оказался среди горняков Восточной Германии, добывавших уран.
А в Хиросиме, напротив, радиоактивность унесла относительно немного человеческих жизней. Сегодня экспертам хорошо известно, что происходило в первые часы, дни и недели после трагического ядерного взрыва.
Почти все 140 тыс. жертв Хиросимы погибли быстро. Они либо были моментально разорваны взрывной волной, либо спустя несколько дней умирали от последствий острых ожогов кожи.
Лучевая болезнь, та внешне незаметная болезнь, которая, начиная с дозы облучения в 6 грей, ведет к неминуемой смерти, в качестве фактора практически не проявилась. Причина: радиоактивная сила бомбы Little Boy была слишком мала (см. схему, недавно показанную на конференции в Солт-Лейк-Сити).
Но каковы же отдаленные последствия? Не могли ли лучи в организме быть чем-то похожим на бомбу замедленного действия?
После войны японцы совместно с США организовали гигантское эпидемиологическое обследование. Все жители Хиросимы и Нагасаки, выжившие во время атомного взрыва в радиусе 10 км, стали объектом изучения. Ученые спрашивали их: «В каком населенном пункте, на какой улице, в каком доме вы находились в тот момент, когда взорвалась боеголовка?» На каждого жителя рассчитывали его личную дозу облучения. Всего в сферу исследования попало 86 572 человека.
Сегодня, спустя шесть десятков лет, у нас в руках четкие результаты: из выживших во время бомбардировки от последствий ядерного удара до настоящего времени скончалось около 700 человек. Из них:
87 от рака крови;
440 от опухолей;
250 от вызванного облучением инфаркта миокарда;
30 детей, находившихся в момент взрыва в утробе, оказались умственно неполноценными.
Эти статистические данные до сих пор почти не принимались в расчет. В школьных учебниках называются значительно более крупные цифры. Онлайновая энциклопедия «Википедия» указывает, что только в Хиросиме от «отдаленных последствий облучения» скончались 105 тыс. человек.
«Из лучших побуждений многие критики существенно преувеличивали опасность, которую радиоактивность представляет для здоровья человека, — объясняет мюнхенский радиобиолог Альбрехт Келлерер. — Однако, вопреки распространенному мнению, число жертв вовсе не достигает десятков тысяч».
Особенно удивляет то, что и рассказы об уродствах среди новорожденных тоже оказываются чистой выдумкой.
Газеты и журналы регулярно публиковали фотографии разрушенной Хиросимы и сиамских близнецов, детей без глаз или же с тремя руками. На самом же деле нет ни одного исследования, которое бы подтверждало повышение процента уродств среди новорожденных.
Сейчас в Японии предпринимается последняя попытка выяснить взаимосвязи. В исследовании обобщаются данные по 3600 пациентам, пережившим тот августовский день 1945 года в утробе матери. Но и по ним не выявляется повышенного отклонения от хромосомных стандартов.
В Германии, где страх перед атомом переплетается с ужасом перед вымиранием лесов и коровьим бешенством, сложилась национальная психология страха, в которой уровень благоразумия по-прежнему чрезвычайно низок.
Есть немало ненавистников атома, которые в связи с катастрофой в Чернобыле до сих пор не едят грибов из Баварии. Серьезных оснований для этого не было и 20 лет назад.
По официальным данным, получив летальную дозу облучения, в Чернобыле погибли 47 ликвидаторов последствий аварии — тоже тяжелый удар.
«Но в целом вышедшее из-под контроля излучение было слишком низким, чтобы вызвать очень большое число жертв», — объясняет Келлерер.
Только вырвавшийся из реактора йод-131 оставил на Украине тяжелый след. Облаками пыли он осел на лугах и затем через цепь трава—корова—молоко достиг высоких концентраций в щитовидных железах детей. Онкологические заболевания были отмечены примерно у 4 тыс. из них. То обстоятельство, что рак щитовидной железы хорошо операбелен и летальный исход постиг всего девятерых детей, никогда не обсуждалось.
«Без сомнения, Чернобыль был катастрофой, — рассуждает представитель GSF Хайнц-Йорг Хаури, — но факт этот искажали и раздували».
Очевидно, что воздействие трансурановых элементов и быстрых нейтронов, лучей альфа, бета и гамма остается опасным и все еще задает исследователям загадки. Сохранившаяся кузница сталинского оружия для них благодатный объект исследования. Она представляет колоссальное количество хорошо документированных историй болезней и судеб.
«Российские медики накопили в «Маяке» огромный объем информации, — разъясняет Хаури, — и потому сейчас все кинулись на Урал».
Следующая экспедиция уже готовится.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
