29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2007 года: "Жена бомжа Лимонова"

Архивная публикация 2007 года: "Жена бомжа Лимонова"

Актриса Екатерина Волкова до встречи со своим мужем Эдуардом Лимоновым была аполитична, как и положено человеку искусства. Она и не подозревала, во что вляпалась.— Вы мечтали в детстве: «Вот вырасту и выйду замуж за…» За кого?

— Да, я говорила маме, что выйду замуж за машиниста. Мама спрашивала: «Это который паровоз водит?» — «Не-е-ет, машину».

— Не сомневаюсь, что Эдуард Вениаминович умеет водить машину. И все-таки, вы выходили замуж за политика или писателя?

— До встречи с Эдуардом я политикой не интересовалась. Лимонова знала только как писателя. Это потом я поняла, с кем связалась. Я даже и не думала, что все так серьезно. Ради интереса напросилась вместе с ним пойти на суд над 39 нацболами, которые захватывали администрацию президента. Когда мы вошли в зал суда, его товарищи по партии встали и начали скандировать: «Наше имя — Эдуард Лимонов!», и вот тут я все поняла…

— А поняли, зачем писатель полез в политику?

— Масштаб его личности не влезает просто в писательство. Наверное, скучно стало просто писать, захотелось участвовать в политической жизни страны. И Эдуард чувствует в себе силу, не зря же за ним идет столько молодых людей.

— Где вы познакомились?

— Встреча получилась забавная. После неудачного брака (с продюсером Сергеем Члиянцем. — «Профиль») я пребывала в депрессии, и подружка, решив, что мне надо развеяться, позвала на открытие выставки: «Пойдем, там будет один олигарх…» Но вместо олигарха я встретила «а-лигарха», «а» в смысле «не». Подружка меня нарядила — это надо было видеть: римейк Надежды Константиновны Крупской в XXI веке: очки, длинные волосы, заколотые, как у чеховской барышни. На открытии творился полный дурдом. Художник Герман Виноградов показывал свои перформансы с зажженными фаллосами под жуткий грохот музыки. Я пошла смотреть экспозицию и в одном из залов встретилась взглядом c Эдуардом. Он беседовал с каким-то иностранцем, тот явно хотел продолжения беседы, а Эдуард все смотрел на меня широко открытыми глазами, немного раскрыв рот.

— И подошел познакомиться?

— Нет, я сама представилась, сказала: «Здравствуйте, я — Катя Волкова». «А вы кто, Катя?» — спросил он. «Я актриса, — говорю. — Может быть, видели сериал «КГБ в смокинге»?» Он как раз шел по телевизору, и вся Москва была увешана плакатами, на которых была я, завернутая в советский флаг.

Ни сериала, ни плакатов он не видел, но оживился: «КГБ? Так это же моя тема!» И всё, больше он моей руки не выпускал, мы, как загипнотизированные, перебрались в другой зал, выпили водки без закуски — о ней мы даже не подумали — и продолжали говорить, перекрикивая перформанс. Но Эдуарду нужно было бежать, и мне уходить, а хотелось продолжить…

— И Эдуард Вениаминович попросил ваш телефон?

— Да, я открыла сумку, но не нашла ни одной бумажки, кроме ежедневных женских прокладок. Но в такой момент думаешь: а чем это не бумажка, собственно? Я сконфуженно говорю, что записать телефон больше не на чем, только это. «Это самое то», — не смутился Лимонов. На следующий день он перезвонил и назначил встречу в клубе «Реставрация», который я очень люблю, потому что у меня там был первый концерт.

— Вы еще и поете?

— В детстве я хотела стать Аллой Пугачевой, певицей то есть. У моего папы был баян, когда приходили гости, родители ставили меня на табуретку, и я пела. Сейчас у меня есть своя группа, название которой придумали мы вместе с Эдуардом — «Беспредел». В фильме Сергея Соловьева «Асса-2», где я только что снялась, звучат две мои песни. У Соловьева я снималась в фильмах «О любви» и «Анна Каренина», и всегда он сажает меня петь за рояль.

— Вернемся к вашему первому официальному свиданию в клубе.

— Эдуард сразу мне сказал: «Ну что, давай вместе жить?» Меня сразила серьезность его намерений. Ведь женщинам что нужно? Чтобы к ним серьезно относились, во всяком случае, мне. И я не ошиблась, пока не произошло ничего такого, что бы меня насторожило: вот опять обманулась.

— В «Анне Карениной» вы снимались, будучи беременной Богданом?

— На съемках я была на четвертом месяце и страшно волновалась, виден ли у меня в корсете живот. «Сергей Александрович, заметно, что я беременная?» — спрашиваю у Соловьева. «Еще как! Двадцать пятый месяц беременности с текстом: «Я ухожу от мужа, потому что он утверждает, что я ему неверна!» Я играю баронессу Шильтон. Костюмы шили заранее, корсет мне примеряли до беременности, но к съемке сзади пришлось прилепить большой бант, чтобы было не видно, что он не сходится.{PAGE}

— А как Эдуард Вениаминович отнесся к сообщению, что в 63 года он впервые станет отцом?

— Муж хотел ребенка. Детей у него не было не по принципиальным соображениям, наверное, его женщины просто пугались неустроенности жизни с ним и в США, и во Франции, и в России. Когда я сказала Эдуарду, что тест на беременность показал — ты будешь папой, первой его реакцией было: «Я не верю, сходи к врачу!» Эдуард хранит снимок УЗИ, на котором просматривается маленькая точечка — наш Богдан. Муж все время ходил со мной по консультациям. Когда уже можно было узнать пол ребенка, я спросила врача: «Кто будет?» — но она отказалась мне говорить: «Скажу только папе».

— Богдана вы родили 7 ноября. Дату выбирали в подарок папе?

— Нет, я должна была рожать 17-го, а 7-го поехала на плановый осмотр, и так случайно получилось, что сразу и родила.

— Эдуард Вениаминович присутствовал?

— Нет, а зачем? Я рожала в обычном роддоме на «Планерной», муж там только мешал бы.

— Не боялись в обычном-то?

— Я не верю, что евроремонт чем-то поможет в этом процессе. Моя мама много лет проработала в роддоме заведующей лабораторией, и я знаю, что врачи всегда сделают все возможное для матери и ребенка. А платить бешеные деньги за комфорт я не считаю нужным, лучше уж потратить их на сына. Врачи относились ко мне очень внимательно. При выписке я дала акушерке в конверте 300 долларов. Она прибежала ко мне с выпученными глазами: «Ты что, с ума сошла, Катя?» Я ей говорю: «У тебя же дети, зарплата мизерная, купишь им что-нибудь». «Ладно, — говорит она. — Давай 100 долларов, действительно куплю что-нибудь детям, а остальное — лишнее». Меня это просто поразило.

— А меня поразила ваша двухкомнатная квартирка.

— Это моя. Эдуард — бессребреник, у него не то что квартиры, прописки никакой не было, только временная. Он родом из Харькова, когда уезжал в США — это был СССР, а вернулся — другая страна, Украина. Когда мы встретились, он жил на съемной квартире, где мы и зачали Богдана. И сейчас снимает однокомнатную квартиру, куда уходит от нас работать. Моя дочь Лера — взрослая уже барышня, ей нужна отдельная комната, а втроем с Богданом в одной комнате много не наработаешь.

— Прописку ваш муж так и не получил?

— Вот недавно я ходила в паспортный стол прописывать его на свою жилплощадь. Паспортистка спрашивает: «А откуда он прибыл? Мне придется записать его в журнале бомжом». Так и написали, все были очень удивлены, что известный человек нигде не прописан.

— Он по-прежнему невыездной?

— Он — невъездной на Украину. Его даже на похороны отца не пустили. И к 85-летней свекрови ездила я с Богданом. Она очень радовалась внуку, жалела только, что так поздно, а то бы, говорит, она у нас сына отобрала и сама бы воспитала в своих правилах. Эдуарду долго отказывали и в загранпаспорте, вот сейчас оформляем с большим трудом.

— Наконец сможете поехать куда-нибудь вместе отдохнуть. А то вы и на всех светских мероприятиях в основном одна.

— Конечно, мне хочется, как и любой женщине, иногда пойти куда-нибудь с мужем. А Эдуард, хоть и вышел из тюрьмы, все равно живет в тюрьме, как мне кажется. После того как на него было совершено нападение, никуда не ходит без охраны. И отдыхать боится уезжать, вдруг обратно в Россию не впустят? Опять же Эдуард ненавидит «овощной» отдых на пляжах, хотя солнце любит. И не совсем уместно отдыхать, когда очень много нацболов сейчас сидят в тюрьме.

— Вы разделяете политические взгляды мужа?

— Он хочет, чтобы была хоть какая-то свобода. Мы кричим о демократии, а живем в тоталитарном государстве — это очевидно. Государство все время что-то запрещает, увеличивает плату за все, а что дали народу хоть раз? Только обворовывают, власти считают, что люди терпели и будут терпеть, а сами ездят на дорогущих машинах, в Госдуме всех надо на диету давно сажать. Я тоже считаю, что это безнравственно: когда ты идешь на государственную службу — это акт отречения. А кругом — вранье прогнившее. Лично я не хочу лезть в эту политику, но когда вижу несправедливость государства по отношению к нашим гражданам, тем же пенсионерам, которые не могут поехать путешествовать, как это на свои пенсии делает весь мир, меня это возмущает. Я хожу в соседний парк гулять с Богданом и слушаю, о чем говорят пожилые женщины на лавочке: о каких-то прибавках в 200 рублей, сколько они заплатили за свет и сколько повысили за телефон. Господи, ну неужели люди всю жизнь работали для того, чтобы к старости оказаться в таком унизительном положении? Это все меня трогает, конечно.{PAGE}

— А на «Марш несогласных» вы ходили?

— Я законспирировалась при помощи платка и очков и пошла посмотреть, а то я даже представления не имею, о чем мой муж говорит на митингах и как народ реагирует на самом деле. Было очень много ОМОНа, кого-то грубо тащили в автобусы. Меня это возмутило, и я закричала: «Вы что делаете?» Со стороны это выглядело ужасно. И тут я сняла всю конспирацию и пошла вместе со всеми, как несогласная, потому что с таким отношением к своему народу я не согласна. Почему не дать пройти людям до Тургеневской без облавы? Это же мирная демонстрация. А выступления мужа я так и не увидела. (На митинг на Тургеневской площади Лимонов просто не доехал. — «Профиль».)

— Понятно. Сменим тему. У вас много книг по йоге — увлекаетесь?

— Я только что вернулась с семинара по йоге из Крыма. С 6 утра до 9 вечера у нас были занятия.

— Вы — продвинутый йог?

— Я давно занимаюсь, но сейчас стала серьезно интересоваться — поняла, что это самый глубокий путь к самопознанию.

— Эдуард Вениаминович не разделяет ваше увлечение?

— Он — сформировавшийся мудрец со своей философией. Смотрит на мои упражнения и скептически говорит: «Ну что, бессмертия ищешь, ха-ха». А у меня была травма позвоночника, и врач сказал: никакие мануальные терапевты тебе не помогут, если сама себе не поможешь.

— В воспитании ребенка вы единодушны?

— Спорим, конечно. Я с ума сошла от любви к сыну, он — центр моего мироздания. Я не могу слышать его крик и вообще считаю, что никто еще не пострадал от избытка любви. И дочка тоже с удовольствием с Богданом играет, гуляет. На фоне своих сверстников она выглядит необычно с коляской. А Эдуард считает, что мы слишком его балуем.

— Ему всего 9 месяцев...

— Тем не менее.

— А где сейчас Богдан? Дачи, я так понимаю, у вас нет?

— Нет. Он на даче у моей мамы в Тольятти. Вот только что пришло сообщение: «Богдан очень любит блины, съел 6 штук диаметром 101 сантиметр».

— И ваша мама не побоялась остаться с таким маленьким ребенком?

— Во-первых, она врач, и, во-вторых, у нее большой опыт бабушки: мама вырастила шестерых внуков. У моего брата — он, к несчастью, погиб — пять детей: четыре сына и дочка. Лето в деревне — это бесценный опыт для детей: куча подручных средств, из чего можно строить дома, шалаши, можно играть в прятки, догонялки, вокруг куры, коровы, парное молоко, все свежее. Я сама лето проводила в деревне. Мы ходили собирать землянику, и попробуй не набери трехлитровый бидон — это же позор! Лес для меня — это самый полноценный отдых.

— А Эдуард Вениаминович любит лес?

— Лес любит, но не любит комаров. У него особенная группа — четвертая, говорят, комары предпочитают ее.

— Муж радуется вашим актерским успехам?

— Ну, не знаю, он, вообще, скептически относится к русскому кинематографу. Но иногда мне удается усадить его за просмотр фильма с моим участием.

— И «КГБ в смокинге» одолел?

— По-моему, да, серий 12 — точно. Вот когда я пою — ему нравится, Эдуард и сам петь любит, но говорит, что женщинам не нравится.

— Репертуар не тот или тембр?

— Да нормально он поет, а репертуар — да, блатные песни — это на любителя. Тюрьма очень меняет человека, это яркие воспоминания на всю жизнь.

Актриса Екатерина Волкова до встречи со своим мужем Эдуардом Лимоновым была аполитична, как и положено человеку искусства. Она и не подозревала, во что вляпалась.— Вы мечтали в детстве: «Вот вырасту и выйду замуж за…» За кого?

— Да, я говорила маме, что выйду замуж за машиниста. Мама спрашивала: «Это который паровоз водит?» — «Не-е-ет, машину».

— Не сомневаюсь, что Эдуард Вениаминович умеет водить машину. И все-таки, вы выходили замуж за политика или писателя?

— До встречи с Эдуардом я политикой не интересовалась. Лимонова знала только как писателя. Это потом я поняла, с кем связалась. Я даже и не думала, что все так серьезно. Ради интереса напросилась вместе с ним пойти на суд над 39 нацболами, которые захватывали администрацию президента. Когда мы вошли в зал суда, его товарищи по партии встали и начали скандировать: «Наше имя — Эдуард Лимонов!», и вот тут я все поняла…

— А поняли, зачем писатель полез в политику?

— Масштаб его личности не влезает просто в писательство. Наверное, скучно стало просто писать, захотелось участвовать в политической жизни страны. И Эдуард чувствует в себе силу, не зря же за ним идет столько молодых людей.

— Где вы познакомились?

— Встреча получилась забавная. После неудачного брака (с продюсером Сергеем Члиянцем. — «Профиль») я пребывала в депрессии, и подружка, решив, что мне надо развеяться, позвала на открытие выставки: «Пойдем, там будет один олигарх…» Но вместо олигарха я встретила «а-лигарха», «а» в смысле «не». Подружка меня нарядила — это надо было видеть: римейк Надежды Константиновны Крупской в XXI веке: очки, длинные волосы, заколотые, как у чеховской барышни. На открытии творился полный дурдом. Художник Герман Виноградов показывал свои перформансы с зажженными фаллосами под жуткий грохот музыки. Я пошла смотреть экспозицию и в одном из залов встретилась взглядом c Эдуардом. Он беседовал с каким-то иностранцем, тот явно хотел продолжения беседы, а Эдуард все смотрел на меня широко открытыми глазами, немного раскрыв рот.

— И подошел познакомиться?

— Нет, я сама представилась, сказала: «Здравствуйте, я — Катя Волкова». «А вы кто, Катя?» — спросил он. «Я актриса, — говорю. — Может быть, видели сериал «КГБ в смокинге»?» Он как раз шел по телевизору, и вся Москва была увешана плакатами, на которых была я, завернутая в советский флаг.

Ни сериала, ни плакатов он не видел, но оживился: «КГБ? Так это же моя тема!» И всё, больше он моей руки не выпускал, мы, как загипнотизированные, перебрались в другой зал, выпили водки без закуски — о ней мы даже не подумали — и продолжали говорить, перекрикивая перформанс. Но Эдуарду нужно было бежать, и мне уходить, а хотелось продолжить…

— И Эдуард Вениаминович попросил ваш телефон?

— Да, я открыла сумку, но не нашла ни одной бумажки, кроме ежедневных женских прокладок. Но в такой момент думаешь: а чем это не бумажка, собственно? Я сконфуженно говорю, что записать телефон больше не на чем, только это. «Это самое то», — не смутился Лимонов. На следующий день он перезвонил и назначил встречу в клубе «Реставрация», который я очень люблю, потому что у меня там был первый концерт.

— Вы еще и поете?

— В детстве я хотела стать Аллой Пугачевой, певицей то есть. У моего папы был баян, когда приходили гости, родители ставили меня на табуретку, и я пела. Сейчас у меня есть своя группа, название которой придумали мы вместе с Эдуардом — «Беспредел». В фильме Сергея Соловьева «Асса-2», где я только что снялась, звучат две мои песни. У Соловьева я снималась в фильмах «О любви» и «Анна Каренина», и всегда он сажает меня петь за рояль.

— Вернемся к вашему первому официальному свиданию в клубе.

— Эдуард сразу мне сказал: «Ну что, давай вместе жить?» Меня сразила серьезность его намерений. Ведь женщинам что нужно? Чтобы к ним серьезно относились, во всяком случае, мне. И я не ошиблась, пока не произошло ничего такого, что бы меня насторожило: вот опять обманулась.

— В «Анне Карениной» вы снимались, будучи беременной Богданом?

— На съемках я была на четвертом месяце и страшно волновалась, виден ли у меня в корсете живот. «Сергей Александрович, заметно, что я беременная?» — спрашиваю у Соловьева. «Еще как! Двадцать пятый месяц беременности с текстом: «Я ухожу от мужа, потому что он утверждает, что я ему неверна!» Я играю баронессу Шильтон. Костюмы шили заранее, корсет мне примеряли до беременности, но к съемке сзади пришлось прилепить большой бант, чтобы было не видно, что он не сходится.{PAGE}

— А как Эдуард Вениаминович отнесся к сообщению, что в 63 года он впервые станет отцом?

— Муж хотел ребенка. Детей у него не было не по принципиальным соображениям, наверное, его женщины просто пугались неустроенности жизни с ним и в США, и во Франции, и в России. Когда я сказала Эдуарду, что тест на беременность показал — ты будешь папой, первой его реакцией было: «Я не верю, сходи к врачу!» Эдуард хранит снимок УЗИ, на котором просматривается маленькая точечка — наш Богдан. Муж все время ходил со мной по консультациям. Когда уже можно было узнать пол ребенка, я спросила врача: «Кто будет?» — но она отказалась мне говорить: «Скажу только папе».

— Богдана вы родили 7 ноября. Дату выбирали в подарок папе?

— Нет, я должна была рожать 17-го, а 7-го поехала на плановый осмотр, и так случайно получилось, что сразу и родила.

— Эдуард Вениаминович присутствовал?

— Нет, а зачем? Я рожала в обычном роддоме на «Планерной», муж там только мешал бы.

— Не боялись в обычном-то?

— Я не верю, что евроремонт чем-то поможет в этом процессе. Моя мама много лет проработала в роддоме заведующей лабораторией, и я знаю, что врачи всегда сделают все возможное для матери и ребенка. А платить бешеные деньги за комфорт я не считаю нужным, лучше уж потратить их на сына. Врачи относились ко мне очень внимательно. При выписке я дала акушерке в конверте 300 долларов. Она прибежала ко мне с выпученными глазами: «Ты что, с ума сошла, Катя?» Я ей говорю: «У тебя же дети, зарплата мизерная, купишь им что-нибудь». «Ладно, — говорит она. — Давай 100 долларов, действительно куплю что-нибудь детям, а остальное — лишнее». Меня это просто поразило.

— А меня поразила ваша двухкомнатная квартирка.

— Это моя. Эдуард — бессребреник, у него не то что квартиры, прописки никакой не было, только временная. Он родом из Харькова, когда уезжал в США — это был СССР, а вернулся — другая страна, Украина. Когда мы встретились, он жил на съемной квартире, где мы и зачали Богдана. И сейчас снимает однокомнатную квартиру, куда уходит от нас работать. Моя дочь Лера — взрослая уже барышня, ей нужна отдельная комната, а втроем с Богданом в одной комнате много не наработаешь.

— Прописку ваш муж так и не получил?

— Вот недавно я ходила в паспортный стол прописывать его на свою жилплощадь. Паспортистка спрашивает: «А откуда он прибыл? Мне придется записать его в журнале бомжом». Так и написали, все были очень удивлены, что известный человек нигде не прописан.

— Он по-прежнему невыездной?

— Он — невъездной на Украину. Его даже на похороны отца не пустили. И к 85-летней свекрови ездила я с Богданом. Она очень радовалась внуку, жалела только, что так поздно, а то бы, говорит, она у нас сына отобрала и сама бы воспитала в своих правилах. Эдуарду долго отказывали и в загранпаспорте, вот сейчас оформляем с большим трудом.

— Наконец сможете поехать куда-нибудь вместе отдохнуть. А то вы и на всех светских мероприятиях в основном одна.

— Конечно, мне хочется, как и любой женщине, иногда пойти куда-нибудь с мужем. А Эдуард, хоть и вышел из тюрьмы, все равно живет в тюрьме, как мне кажется. После того как на него было совершено нападение, никуда не ходит без охраны. И отдыхать боится уезжать, вдруг обратно в Россию не впустят? Опять же Эдуард ненавидит «овощной» отдых на пляжах, хотя солнце любит. И не совсем уместно отдыхать, когда очень много нацболов сейчас сидят в тюрьме.

— Вы разделяете политические взгляды мужа?

— Он хочет, чтобы была хоть какая-то свобода. Мы кричим о демократии, а живем в тоталитарном государстве — это очевидно. Государство все время что-то запрещает, увеличивает плату за все, а что дали народу хоть раз? Только обворовывают, власти считают, что люди терпели и будут терпеть, а сами ездят на дорогущих машинах, в Госдуме всех надо на диету давно сажать. Я тоже считаю, что это безнравственно: когда ты идешь на государственную службу — это акт отречения. А кругом — вранье прогнившее. Лично я не хочу лезть в эту политику, но когда вижу несправедливость государства по отношению к нашим гражданам, тем же пенсионерам, которые не могут поехать путешествовать, как это на свои пенсии делает весь мир, меня это возмущает. Я хожу в соседний парк гулять с Богданом и слушаю, о чем говорят пожилые женщины на лавочке: о каких-то прибавках в 200 рублей, сколько они заплатили за свет и сколько повысили за телефон. Господи, ну неужели люди всю жизнь работали для того, чтобы к старости оказаться в таком унизительном положении? Это все меня трогает, конечно.{PAGE}

— А на «Марш несогласных» вы ходили?

— Я законспирировалась при помощи платка и очков и пошла посмотреть, а то я даже представления не имею, о чем мой муж говорит на митингах и как народ реагирует на самом деле. Было очень много ОМОНа, кого-то грубо тащили в автобусы. Меня это возмутило, и я закричала: «Вы что делаете?» Со стороны это выглядело ужасно. И тут я сняла всю конспирацию и пошла вместе со всеми, как несогласная, потому что с таким отношением к своему народу я не согласна. Почему не дать пройти людям до Тургеневской без облавы? Это же мирная демонстрация. А выступления мужа я так и не увидела. (На митинг на Тургеневской площади Лимонов просто не доехал. — «Профиль».)

— Понятно. Сменим тему. У вас много книг по йоге — увлекаетесь?

— Я только что вернулась с семинара по йоге из Крыма. С 6 утра до 9 вечера у нас были занятия.

— Вы — продвинутый йог?

— Я давно занимаюсь, но сейчас стала серьезно интересоваться — поняла, что это самый глубокий путь к самопознанию.

— Эдуард Вениаминович не разделяет ваше увлечение?

— Он — сформировавшийся мудрец со своей философией. Смотрит на мои упражнения и скептически говорит: «Ну что, бессмертия ищешь, ха-ха». А у меня была травма позвоночника, и врач сказал: никакие мануальные терапевты тебе не помогут, если сама себе не поможешь.

— В воспитании ребенка вы единодушны?

— Спорим, конечно. Я с ума сошла от любви к сыну, он — центр моего мироздания. Я не могу слышать его крик и вообще считаю, что никто еще не пострадал от избытка любви. И дочка тоже с удовольствием с Богданом играет, гуляет. На фоне своих сверстников она выглядит необычно с коляской. А Эдуард считает, что мы слишком его балуем.

— Ему всего 9 месяцев...

— Тем не менее.

— А где сейчас Богдан? Дачи, я так понимаю, у вас нет?

— Нет. Он на даче у моей мамы в Тольятти. Вот только что пришло сообщение: «Богдан очень любит блины, съел 6 штук диаметром 101 сантиметр».

— И ваша мама не побоялась остаться с таким маленьким ребенком?

— Во-первых, она врач, и, во-вторых, у нее большой опыт бабушки: мама вырастила шестерых внуков. У моего брата — он, к несчастью, погиб — пять детей: четыре сына и дочка. Лето в деревне — это бесценный опыт для детей: куча подручных средств, из чего можно строить дома, шалаши, можно играть в прятки, догонялки, вокруг куры, коровы, парное молоко, все свежее. Я сама лето проводила в деревне. Мы ходили собирать землянику, и попробуй не набери трехлитровый бидон — это же позор! Лес для меня — это самый полноценный отдых.

— А Эдуард Вениаминович любит лес?

— Лес любит, но не любит комаров. У него особенная группа — четвертая, говорят, комары предпочитают ее.

— Муж радуется вашим актерским успехам?

— Ну, не знаю, он, вообще, скептически относится к русскому кинематографу. Но иногда мне удается усадить его за просмотр фильма с моим участием.

— И «КГБ в смокинге» одолел?

— По-моему, да, серий 12 — точно. Вот когда я пою — ему нравится, Эдуард и сам петь любит, но говорит, что женщинам не нравится.

— Репертуар не тот или тембр?

— Да нормально он поет, а репертуар — да, блатные песни — это на любителя. Тюрьма очень меняет человека, это яркие воспоминания на всю жизнь.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама