13.08.2007 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2007 года: "Вас не спросили…"

Оружие поставляют на Ближний Восток, ядерную энергию — в Ливию, назначают людей на важнейшие должности — всё, не спрашивая немцев. Федеральное правительство с горечью осознает, что, кроме него, никто не настроен учитывать интересы союзников. Когда в мире речь заходит о серьезных решениях, мнение немцев никого не интересует.Социал-демократ Гернот Эрлер в конце июля оказался наместником немецкой внешней политики в Берлине. Госпожа канцлер пребывала в отпуске, министр иностранных дел находился в Африке. Поэтому заместитель министра Эрлер по утрам садился за свой рабочий стол с повышенным чувством ответственности и ждал, какие сообщения станут поступать из разных стран.

Он сидел в удобном кресле за письменным столом, на котором стоял букет цветов. Но настроение у него было нерадостное. Поскольку в последние недели хорошие вести приходили редко. Не только из-за того, что в Афганистане группу немцев взяли в заложники. Из сообщений Эрлер узнавал, что другие вершат мировую политику. В обход Германии.

Он читал, что французы решили поставлять атомную электростанцию и оружие в Ливию, что американцы намереваются снабжать Саудовскую Аравию вооружением на многие миллиарды долларов. Пришлось ему узнать и то, что француз назначен новым председателем Международного валютного фонда, а англичанин Тони Блэр сделался новым специальным посланником по Ближнему Востоку и впредь будет действовать от имени Европы.

Самым неприятным в этих новостях было то, что Гернот Эрлер и федеральное правительство Германии узнавали их из газет. Никто предварительно не поинтересовался их мнением, никто не спросил совета. Никто не счел нужным даже проинформировать Германию.

Сидя за длинным столом для совещаний, украшенным свежим букетом цветов, Гернот Эрлер говорит о Николя Саркози и о Джордже Буше. Он очень старается сохранять дипломатический тон. Открыто говорить, что он на самом деле думает о несогласованных с Германией выступлениях друзей и партнеров, ему не положено по статусу. Ему приходится выдумывать обороты типа «как-то не совсем удачно» и «наверняка было бы желательно». Но его выдают руки, которые он скрестил на груди, как бы создавая оборонительный вал. А это — поза обиженных.

В прошедшие недели Германии было отчетливо указано, где границы ее влияния. И это вызвало шок. Первая половина года еще была праздником взаимной вежливости и учета интересов сторон — потому что председателем Совета ЕС была Германия. В той атмосфере возникла европейская программа по защите климата и структурная реформа ЕС. А позднее, на саммите «Восьмерки» в Хайлигендамме, был даже достигнут компромисс по климату с таким несговорчивым партнером, как США.

Германия походила на симпатичную овчарку, которая без особого нажима гонит отару в нужном направлении. Только чтобы никто не убегал в сторону, лишь бы все шли вместе. И вдруг выясняется, что в отаре не только овцы. Руководство США сообщило, что намеревается послать на Ближний Восток «пакет вооружений» весом в $60 млрд. Военные товары на $20 млрд должны поступить в Саудовскую Аравию, на Египет выделено военной техники на $13 млрд. И более мелкие государства Персидского залива — вроде Катара и ОАЭ — тоже предвкушают гостинцы из Вашингтона. Весьма неспокойный регион получит массу стреляющих игрушек.

Министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер безотлагательно высказался в газете Handelsblatt в критическом тоне: «Я отношусь с пониманием к интересам безопасности, например, государств Персидского залива. Однако наращивание вооружений в нынешней нестабильной ситуации на всем Ближнем и Среднем Востоке не принесет нам решения проблем».

И хотя он прав, на США его слова впечатления не произведут. Позволить кому-то выторговать у себя мелкую уступку по вопросу климата — это еще ладно, O.K. Но вот чтобы кто-то вмешивался в дела безопасности — этого не будет. И снова Германия оказалась среди тех, чьего мнения не спросили, на кого не обращают внимания, даже когда речь идет об интересах их собственной безопасности.

Прежний министр иностранных дел, Йошка Фишер, больше всего беспокоился о том, чтобы на Европу не перекинулся пожар с Ближнего Востока. Туда он частенько ездил с дипломатической миссией. И федеральный канцлер Ангела Меркель объявила этот регион самым важным в своей внешней политике.

Германия желает быть игроком на поле ближневосточной политики — чтобы предотвратить хотя бы самое неприятное. И потому она восприняла как оскорбление то, что президент Джордж Буш в конце июня назначил Тони Блэра, своего ближайшего союзника по войне в Ираке, новым специальным уполномоченным ближневосточного квартета, состоящего из ООН, США, России и ЕС. Хотя министр иностранных дел Штайнмайер в ту пору представлял в квартете Европейский союз, его мнения в отношении этого важного кадрового решения никто не спросил. Его даже не проинформировали заранее. Отчетливее сверхдержава просто и не могла бы продемонстрировать того, что не считает кого-либо партнером, достойным внимания.

Но немцы не отчаивались и продолжали гнуть свою линию: «Мы делаем ставку на политический диалог со всеми сторонами, участвующими в конфликте в регионе», — упрямо заверяет министр иностранных дел Штайнмайер.

Дело, правда, не в том, что Германия в принципе против наращивания вооружений в этом нестабильном регионе. Например, Саудовская Аравия получит 72 самолета Eurofighter. Производит их Великобритания, но доля немецких фирм в производстве достигает 30%.

Несколько лет назад Израиль получил от Германии три подводные лодки класса Dolphin, которые, по оценкам берлинского исследователя проблем мира Отфрида Насауэра, могут стрелять и ядерными зарядами. Вероятно, то же самое можно сказать и о трех подводных лодках, которые немецкие верфи собираются продать Пакистану. Благодаря современным двигателям на топливных элементах они способны на продолжительные маневры без всплытия, и их весьма нелегко запеленговать.

Не существует гарантий того, что Первез Мушарраф надолго сохранит за собой власть в стране, и вполне может однажды случиться так, что радоваться новым, особо надежным подлодкам будут радикальные исламистские правители — тогда уже в ущерб безопасности Германии. Да и сам президент Мушарраф не из тех людей, кому хочется доверить ракеты дальнего радиуса действия, учитывая ядерный статус его государства. «Зеленые» не уверены, что режим Мушаррафа отвечает тем стандартам демократии и соблюдения прав человека, которые в ЕС и Германии считаются обязательными для стран—получателей военной техники. Тем не менее Берлин собирается поставить Пакистану дополнительно 250 транспортных танков M113.

Поэтому возмущение Штайнмайера с нравственной точки зрения несколько сомнительно. Федеральное правительство тоже не прочь дать немецким предприятиям возможность подзаработать и сохранить рабочие места. Правда, тут есть кое-какая разница. Одно дело, когда заключаются небольшие сделки то с одним, то с другим партнером, и другое — когда весь регион пытаются наводнить оружием. И США именно таким способом думают сдержать Иран — для них «источник большого зла», тайно пытающийся создать ядерное оружие.

Немцы же и в отношении Тегерана всегда делали ставку на диалог. Оглушительными успехи Германии, правда, не назовешь, но дипломатические усилия не обязательно должны приносить улучшение отношений, главное — чтобы не приводили к ухудшению. Однако когда слышно бряцание оружия, тут уже не до разговоров.

США считают, что не нуждаются ни в советах, ни в одобрении со стороны: они достаточно сильны. Поэтому действия на политической сцене им даются легче, чем Германии. Когда что-то становится для них действительно важным, они ни о чьих интересах думать не хотят. Решающий голос — их. Немцы же в одиночку не могут, а возможно, и не хотят решать практически ничего. Потому они и поддерживают идею многосторонних контактов и согласований. Им всегда приходится искать союзников. Германия, правда, хочет оказывать влияние на ход мировых событий. Но реализовать эту свою претензию ей не удается, что связано с ее масштабами — она держава средних размеров.

Теоретически то же самое можно сказать и о Франции. Но Grand Nation считает себя намного масштабнее Германии и уже поэтому не прочь рвануть вперед и в одиночку. Особенно когда новому президенту хочется что-то доказать окружающему миру. Сначала Париж удивил своих партнеров в Берлине тем, что бывший министр финансов Доминик Строс-Кан стал президентом Международного валютного фонда. Президент Саркози проинформировал ряд европейских стран заранее, а немцев — нет. «Это оскорбление», — уверен не только Нильс Аннен, политик из рядов СДПГ.

Помимо этого в Берлине очень возмущаются той наглостью, с которой Саркози празднует как личный успех освобождение пяти болгарских медсестер и врача из ливийских застенков. А на самом деле больше всех сделал для решения вопроса министр иностранных дел Штайнмайер, который, будучи председателем Совета ЕС, вместе с комиссаром по международным делам Бенитой Ферреро-Вальднер в течение многих месяцев добивался вызволения приговоренных.

Не успела супруга Саркози Сесилия выстроить освобожденных перед камерами фотографов на софийском аэродроме, как Саркози сам вылетел в Триполи и, стоя плечом к плечу с лидером ливийской революции Муамаром Каддафи, сообщил, что его страна построит для Ливии атомную электростанцию. Заодно он пообещал поставить и немало военной техники, прежде всего противотанковые ракеты «Милан», а также военное радиооборудование.

Франции следовало бы «подчинить свои национальные интересы европейской стратегии», — ворчал заместитель лидера фракции ХДС/ХСС Андреас Шоккенхофф. Его коллега из СДПГ, заместитель председателя фракции Ульрих Кельбер, высказал даже подозрение, что Саркози только для того и занялся делом болгарских медсестер, чтобы пробить эти заказы для своей промышленности: «Типичная проделка деспота — даже президент США Джордж В. Буш в сравнении с этим просто мальчик из сиротского приюта».

В Министерстве иностранных дел судят не столь сурово. Там, правда, несколько задеты тем, что их не проинформировали, но полагают, что Саркози вскоре вновь станет для немцев надежным партнером. «Он утихомирится» — фраза, которую нередко слышишь в коридорах немецкого МИДа.

И предшественник Саркози, небезызвестный Жак Ширак, едва успев вступить в должность, взорвал бомбу. Настоящую. По его приказу в южных морях было испытано шесть атомных зарядов. Полмира негодовало. А позднее Ширак сделался более или менее приличным сторонником «мультилатерализма» — учета интересов многих сторон — к вящему удовольствию Ангелы Меркель.

Ей пора было бы уже заметить, что она более не лидер всея Европы. У Саркози, даже если он и утихомирится, драйва намного больше, чем у заметно одряхлевшего к концу карьеры Ширака. Да и новый британский премьер Гордон Браун не «хромая утка», какой был в течение долгого времени его предшественник Тони Блэр. Браун полон честолюбивых замыслов. К тому же у обоих нет комплексов, связанных с историей их родины.

После крушения Третьего рейха немцам пришлось осваивать новую манеру поведения — они учились вести себя скромно. Страна с таким ужасающим прошлым не имела морального права распространяться о национальных интересах, тем более — их отстаивать. Такого несломленного национального самосознания, как в Соединенных Штатах, во Франции или у британцев, у Германии больше и быть не могло.

Эту беду немцы превратили в добродетель. Они всем своим видом показывали, что способны всех понять и укротить собственные устремления. Они придумали принцип: что хорошо для Европы, хорошо для Германии. В своей книге «Возвращение Германии — неразделенная история послевоенных лет» журналист Петер Бендер отмечает, что ГДР из социалистических стран была самой социалистической, а ФРГ из европейских — самой европейской потому, что обоим государствам уже нельзя было быть по-настоящему немецкими.

Лишь таким способом немцы могли вернуться в семью пристойных народов. Вот они и проявляли вежливость и предупредительность. Если бы существовал в международной политике приз за корректность — «Кубок Fair Play», то Германия его часто завоевывала бы.

Лишь Герхард Шредер стал вести себя так, будто ему надоело комплексовать. Еще в первые годы канцлерства он поменял риторику. Платежи Германии в кассу ЕС в одночасье перестали быть «вкладом в дело мира и благополучия в Европе», а стали суммами, которые кто-то осваивает и присваивает. В его голосе зазвучали нотки реформатора, решившего в своем несколько домотканом стиле отстаивать интересы отчизны.

Но до этого дело не дошло. В зарубежных вояжах в его самолете сидело на несколько боссов промышленности больше, чем прежде, сам он на международной арене выступал решительнее предшественников, но расшатывать сложившиеся устои отношений Федеративной Республики с соседями Шредер тоже не захотел и не смог.

Главной чертой во внешней политике Германии осталось стремление прийти к согласию с партнерами. Хотя, вероятно, в этом и нет ничего дурного.

Бывший президент Фонда науки и политики Кристоф Бертрам сомневается, что краткосрочные успехи могут идти на пользу государствам. «Оскорблять других — не способ решить проблему», — утверждает Бертрам. Именно американцы своей ни с кем не согласованной акцией в Ираке доказали, что, руководствуясь только собственными интересами, легко зайти в тупик. «Ну и далеко ли ушли те, кто ничего, кроме собственных интересов, не принимает в расчет?» — вопрошает Бертрам. И сам решительно отвечает: «Недалеко».