Архивная публикация 2007 года: "Власть, деленная на 27"
Итог долгих и жестких переговоров на саммите ЕС скуден: многие из идей проекта Конституции воплотятся лишь спустя годы, а многие — размываются.Вполовине шестого утра с пятницы на субботу 23 июня Ангела Меркель уже не помнит, что очень хотела выглядеть триумфатором. В течение долгой пресс-конференции канцлер ФРГ изо всех сил старалась представить итоги только что завершенного саммита ЕС как успех. В руках у нее букет цветов, фотографы ждут момента запечатлеть ее в позе победителя. Но госпожа канцлер не позирует, она явно не ощущает себя победительницей.
Вот саммиты прошлых месяцев радовали Ангелу Меркель: ее назвали «мисс Мира», когда она завершила встречу «Восьмерки» в Хайлигендамме, ее величали «королевой Европы», когда она в марте рассказывала, как успешно Европа решает проблемы климата. Но Ангела, сейчас стоящая перед фотографами, — не королева, даже не царица ночи.
Она не хочет хоть немного приукрасить этот вымученный компромисс. Она превозносит не европейский дух, а «дух необходимости единения». Реальная политика — не больше и не меньше.
Позади последний саммит ЕС, пришедшийся на время ее председательства. И при попытке вернуть Европе политическую дееспособность госпожа канцлер чуть не выпустила штурвала из рук. За девять часов до этого она во всеуслышание пригрозила полякам, что в случае необходимости будет продвигать проект Конституции и без них. Шаг, которого от Ангелы Меркель не ожидали. Она не любит риска. Но варшавские политблизнецы вывели ее из себя. К концу переговоров президент Лех и премьер Ярослав, братья Качиньские, уже просто невыносимо действовали ей на нервы.
Единая Конституция должна была придать континенту силу, дееспособность и вес в мире. В октябре 2004 года в Риме после подписания договора о Конституции был торжественно установлен памятный камень. «Главы государств» Европы, высечено на мраморе, подарили континенту Конституцию, чтобы дать народам «единый голос, единую волю и единое решение». К концу Брюссельского саммита ЕС от этого общеевропейского пафоса не осталось и следа. На сей раз Европа предстала будничной, непривлекательной, мещанской.
А ведь на кону стояло будущее континента, целых 459 млн. людей и вопроса, какого управления они хотят. Госпожа Меркель и большинство членов ЕС были готовы поступиться частью национальной независимости, чтобы придать Европе новые силы.
Они хотели все сделать быстро: и чтобы новые решения принимались большинством голосов, и чтобы была внедрена новая процедура голосования, принцип «двойного большинства», и чтобы из старого проекта Конституции сохранилось как можно больше. Ибо до сих пор отдельные государства могут предотвратить то, чего желает подавляющее большинство. Право вето способно давать карликам силу великанов.
Меркель твердо вознамерилась спасти хотя бы суть провалившегося проекта Конституции и потому изо всех сил старалась уже в момент приветствия пробудить у всех участников добрые чувства. Она стояла у задней двери здания ратуши рядом с министром иностранных дел Франком-Вальтером Штайнмайером и ожидала прибытия коллег из 26 стран.
Один кортеж сменял другой, и если кто-то из глав правительств чуть дольше позировал перед камерами, возникали пробки и следующему главе приходилось ждать.
Столпотворение лимузинов у служебного входа в ратушу, подъезд к которому явно не соответствовал масштабу события, напомнило всем участникам, что задуман был Европейский союз в других масштабах, не для 27 стран. А теперь и здания не те, и методы принятия решений не годятся.
Первым прибыл польский президент. Подавая руку госпоже Меркель, он улыбнулся так смущенно, как будто знал, какие неприятности доставит председателю Совета ЕС в ближайшие 30 часов. А приехал Лех Качиньский с установкой изменить соотношение голосов в ЕС к выгоде Польши, для того чтобы немцев, якобы слишком набравших силу, несколько пригасить. Его требование гласило: «Корень квадратный или смерть».
Незадолго до начала саммита его брат Ярослав объяснил миру, как по справедливости следует оценивать голоса стран — то есть с учетом жертв, принесенных Польшей на алтарь войны в прошлом.
Аргумент был нелеп, никто из остальных членов ЕС с ним не согласился. Однако все же приехал Лех, а не Ярослав, который признает, что по сравнению с братом он менее обходителен. Меркель расценила это как сигнал и решила окружить заботой Леха, более симпатичного из близнецов.
В первый же вечер она торопливо свернула пресс-конференцию, на которой было более 400 журналистов, только ради того, чтобы в полночь провести первую встречу с поляком в узком кругу.
Утром в пятницу Лех Качиньский снова был первым гостем на кожаном диване в президентском номере госпожи Меркель. В тот день он приходил еще несколько раз — перед обедом, затем после обеда, затем поздней послеобеденной порой и, наконец, совсем поздно после обеда. И всякий раз госпожа Меркель чуть-чуть шла на уступку поляку.
Но все новые и новые предложения варшавянам приводили в недоумение многочисленных остальных членов ЕС. Они тоже хотели сохранить как можно больше от старого проекта Конституции. Пока Меркель вела переговоры со своим польским коллегой, ее министру иностранных дел выпала неблагодарная задача увещевать остальных европейцев.
В первой половине дня ему это еще давалось легко. Сидя напротив ворчащего австрийского канцлера Альфреда Гузенбауэра, министр Штайнмайер заметил, как нервно тот смотрит на его манжеты. Повинуясь душевному порыву, немец отстегнул свои сверкающие запонки со звездным логотипом ЕС и подарил их австрийцу. Но на весь день запонок не хватило. Сторонники Конституции с большой озабоченностью следили за той игрой, которую вели поляки.
Не успело пробить семь вечера, как Качиньский снова предстал пред госпожой Меркель. Она еще раз пошла на уступку. Но сказала, что это — в последний раз. И стала ждать реакции.
Мне надо посоветоваться с братом в Варшаве, ответил Качиньский. Я скоро вернусь, заверил он. Но Лех Качиньский не вернулся. Вместо этого г-же Меркель передали срочное сообщение: «Польша отказывается принять компромиссное предложение по реформе ЕС». Именно в этот момент Ярослав Качиньский «live» излагал польскому ТВ свой ответ на предложение Меркель — прямой и безоговорочный отказ.
Для такой высокой ставки карта у Варшавы была слаба. Меркель пошла ва-банк. Она поручила своему пресс-секретарю сообщить, что больше не намерена учитывать позицию Польши. Ставка Меркель оказалась очень высокой — еще чуть-чуть, и она была бы бита. Сначала некоторые из малых стран встали на позицию Качиньских. Но затем за переговоры взялись французский президент Николя Саркози и английский премьер Тони Блэр. Около 22.30 они позвонили в Варшаву Ярославу и предложили еще несколько уступок. И добились компромисса, позволившего в конце концов избежать провала саммита и тем самым поражения Меркель.
Необычайно убедительно братья Качиньские продемонстрировали Европейскому союзу, насколько он слаб. Единая Европа зависит от капризов отдельных стран. Двое польских консерваторов-радикалов в состоянии парализовать всю Европу.
Брюссельский саммит был попыткой избежать зависимости от таких капризов. Хотели добиться, чтобы окружающий мир принимал Европу всерьез. Тот мир, в котором приходится конкурировать с другими силами. Но пока одиночки способны блокировать движение всего континента, всерьез Европу будут принимать лишь с оговорками. Кстати, блокирующие находились не только в Варшаве. В Брюсселе пяти странам удалось взять верх над 22. Польша, Чехия, Нидерланды, Франция и Великобритания вычеркнули из проекта многое из того, что должно было сделать принятие решений в единой Европе более демократичным и прозрачным.
Достигнутый компромисс столь сложен, что понять его могут только эксперты. Новое правило учета голосов вступает в силу с 2014 года, но старое действует до 2017-го. Базовые права человека действительны для всех европейцев, но не в британских судах. А новый министр иностранных дел Союза должен, правда, таковым быть, но не должен так называться.
То, что еще до саммита оставалось от пафосного произведения под названием «Конституция», стало после конференции еще более жалким и уродливым. ЕС — не полировочная машина, он не гарантирует, что продукт его работы будет красив. Он ничего не предпринимает для того, чтобы гражданам было легко проникнуться к нему любовью.
В «Заключительных положениях» нового договора теперь говорится: «Раздел VI (прежде раздел III действующего Договора ЕС) изменен в соответствии с договоренностями, достигнутыми на саммите 2004 года». Эти фразы наполнены не духом Европы — в лучшем случае ощущением необходимости.
Следующий саммит должна созвать Португалия. Теперь она — председатель ЕС, под ее руководством брюссельские решения должны превратиться в Договор о реформе Европейского союза.
Нужно готовиться к тому, что ночи будут долгие…
Итог долгих и жестких переговоров на саммите ЕС скуден: многие из идей проекта Конституции воплотятся лишь спустя годы, а многие — размываются.Вполовине шестого утра с пятницы на субботу 23 июня Ангела Меркель уже не помнит, что очень хотела выглядеть триумфатором. В течение долгой пресс-конференции канцлер ФРГ изо всех сил старалась представить итоги только что завершенного саммита ЕС как успех. В руках у нее букет цветов, фотографы ждут момента запечатлеть ее в позе победителя. Но госпожа канцлер не позирует, она явно не ощущает себя победительницей.
Вот саммиты прошлых месяцев радовали Ангелу Меркель: ее назвали «мисс Мира», когда она завершила встречу «Восьмерки» в Хайлигендамме, ее величали «королевой Европы», когда она в марте рассказывала, как успешно Европа решает проблемы климата. Но Ангела, сейчас стоящая перед фотографами, — не королева, даже не царица ночи.
Она не хочет хоть немного приукрасить этот вымученный компромисс. Она превозносит не европейский дух, а «дух необходимости единения». Реальная политика — не больше и не меньше.
Позади последний саммит ЕС, пришедшийся на время ее председательства. И при попытке вернуть Европе политическую дееспособность госпожа канцлер чуть не выпустила штурвала из рук. За девять часов до этого она во всеуслышание пригрозила полякам, что в случае необходимости будет продвигать проект Конституции и без них. Шаг, которого от Ангелы Меркель не ожидали. Она не любит риска. Но варшавские политблизнецы вывели ее из себя. К концу переговоров президент Лех и премьер Ярослав, братья Качиньские, уже просто невыносимо действовали ей на нервы.
Единая Конституция должна была придать континенту силу, дееспособность и вес в мире. В октябре 2004 года в Риме после подписания договора о Конституции был торжественно установлен памятный камень. «Главы государств» Европы, высечено на мраморе, подарили континенту Конституцию, чтобы дать народам «единый голос, единую волю и единое решение». К концу Брюссельского саммита ЕС от этого общеевропейского пафоса не осталось и следа. На сей раз Европа предстала будничной, непривлекательной, мещанской.
А ведь на кону стояло будущее континента, целых 459 млн. людей и вопроса, какого управления они хотят. Госпожа Меркель и большинство членов ЕС были готовы поступиться частью национальной независимости, чтобы придать Европе новые силы.
Они хотели все сделать быстро: и чтобы новые решения принимались большинством голосов, и чтобы была внедрена новая процедура голосования, принцип «двойного большинства», и чтобы из старого проекта Конституции сохранилось как можно больше. Ибо до сих пор отдельные государства могут предотвратить то, чего желает подавляющее большинство. Право вето способно давать карликам силу великанов.
Меркель твердо вознамерилась спасти хотя бы суть провалившегося проекта Конституции и потому изо всех сил старалась уже в момент приветствия пробудить у всех участников добрые чувства. Она стояла у задней двери здания ратуши рядом с министром иностранных дел Франком-Вальтером Штайнмайером и ожидала прибытия коллег из 26 стран.
Один кортеж сменял другой, и если кто-то из глав правительств чуть дольше позировал перед камерами, возникали пробки и следующему главе приходилось ждать.
Столпотворение лимузинов у служебного входа в ратушу, подъезд к которому явно не соответствовал масштабу события, напомнило всем участникам, что задуман был Европейский союз в других масштабах, не для 27 стран. А теперь и здания не те, и методы принятия решений не годятся.
Первым прибыл польский президент. Подавая руку госпоже Меркель, он улыбнулся так смущенно, как будто знал, какие неприятности доставит председателю Совета ЕС в ближайшие 30 часов. А приехал Лех Качиньский с установкой изменить соотношение голосов в ЕС к выгоде Польши, для того чтобы немцев, якобы слишком набравших силу, несколько пригасить. Его требование гласило: «Корень квадратный или смерть».
Незадолго до начала саммита его брат Ярослав объяснил миру, как по справедливости следует оценивать голоса стран — то есть с учетом жертв, принесенных Польшей на алтарь войны в прошлом.
Аргумент был нелеп, никто из остальных членов ЕС с ним не согласился. Однако все же приехал Лех, а не Ярослав, который признает, что по сравнению с братом он менее обходителен. Меркель расценила это как сигнал и решила окружить заботой Леха, более симпатичного из близнецов.
В первый же вечер она торопливо свернула пресс-конференцию, на которой было более 400 журналистов, только ради того, чтобы в полночь провести первую встречу с поляком в узком кругу.
Утром в пятницу Лех Качиньский снова был первым гостем на кожаном диване в президентском номере госпожи Меркель. В тот день он приходил еще несколько раз — перед обедом, затем после обеда, затем поздней послеобеденной порой и, наконец, совсем поздно после обеда. И всякий раз госпожа Меркель чуть-чуть шла на уступку поляку.
Но все новые и новые предложения варшавянам приводили в недоумение многочисленных остальных членов ЕС. Они тоже хотели сохранить как можно больше от старого проекта Конституции. Пока Меркель вела переговоры со своим польским коллегой, ее министру иностранных дел выпала неблагодарная задача увещевать остальных европейцев.
В первой половине дня ему это еще давалось легко. Сидя напротив ворчащего австрийского канцлера Альфреда Гузенбауэра, министр Штайнмайер заметил, как нервно тот смотрит на его манжеты. Повинуясь душевному порыву, немец отстегнул свои сверкающие запонки со звездным логотипом ЕС и подарил их австрийцу. Но на весь день запонок не хватило. Сторонники Конституции с большой озабоченностью следили за той игрой, которую вели поляки.
Не успело пробить семь вечера, как Качиньский снова предстал пред госпожой Меркель. Она еще раз пошла на уступку. Но сказала, что это — в последний раз. И стала ждать реакции.
Мне надо посоветоваться с братом в Варшаве, ответил Качиньский. Я скоро вернусь, заверил он. Но Лех Качиньский не вернулся. Вместо этого г-же Меркель передали срочное сообщение: «Польша отказывается принять компромиссное предложение по реформе ЕС». Именно в этот момент Ярослав Качиньский «live» излагал польскому ТВ свой ответ на предложение Меркель — прямой и безоговорочный отказ.
Для такой высокой ставки карта у Варшавы была слаба. Меркель пошла ва-банк. Она поручила своему пресс-секретарю сообщить, что больше не намерена учитывать позицию Польши. Ставка Меркель оказалась очень высокой — еще чуть-чуть, и она была бы бита. Сначала некоторые из малых стран встали на позицию Качиньских. Но затем за переговоры взялись французский президент Николя Саркози и английский премьер Тони Блэр. Около 22.30 они позвонили в Варшаву Ярославу и предложили еще несколько уступок. И добились компромисса, позволившего в конце концов избежать провала саммита и тем самым поражения Меркель.
Необычайно убедительно братья Качиньские продемонстрировали Европейскому союзу, насколько он слаб. Единая Европа зависит от капризов отдельных стран. Двое польских консерваторов-радикалов в состоянии парализовать всю Европу.
Брюссельский саммит был попыткой избежать зависимости от таких капризов. Хотели добиться, чтобы окружающий мир принимал Европу всерьез. Тот мир, в котором приходится конкурировать с другими силами. Но пока одиночки способны блокировать движение всего континента, всерьез Европу будут принимать лишь с оговорками. Кстати, блокирующие находились не только в Варшаве. В Брюсселе пяти странам удалось взять верх над 22. Польша, Чехия, Нидерланды, Франция и Великобритания вычеркнули из проекта многое из того, что должно было сделать принятие решений в единой Европе более демократичным и прозрачным.
Достигнутый компромисс столь сложен, что понять его могут только эксперты. Новое правило учета голосов вступает в силу с 2014 года, но старое действует до 2017-го. Базовые права человека действительны для всех европейцев, но не в британских судах. А новый министр иностранных дел Союза должен, правда, таковым быть, но не должен так называться.
То, что еще до саммита оставалось от пафосного произведения под названием «Конституция», стало после конференции еще более жалким и уродливым. ЕС — не полировочная машина, он не гарантирует, что продукт его работы будет красив. Он ничего не предпринимает для того, чтобы гражданам было легко проникнуться к нему любовью.
В «Заключительных положениях» нового договора теперь говорится: «Раздел VI (прежде раздел III действующего Договора ЕС) изменен в соответствии с договоренностями, достигнутыми на саммите 2004 года». Эти фразы наполнены не духом Европы — в лучшем случае ощущением необходимости.
Следующий саммит должна созвать Португалия. Теперь она — председатель ЕС, под ее руководством брюссельские решения должны превратиться в Договор о реформе Европейского союза.
Нужно готовиться к тому, что ночи будут долгие…
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
